Поля Ветров
(а-ля Матрица по Гибсону)

Автор: Сожжение Хром

   Предисловие автора: Предлагаю вам рассказик... Про матрицу, но про матрицу совсем не ту, что у Вачовских, а ту, что скорее похожа на матрицу Уильяма Гибсона. Примечание: это одна из девяти историй про глобализированную Европу. Не удивляйтесь подбору имен...

   Горизонт становился всё шире, разгоняя клочья туч - отголосков вчерашнего ливня, которые поспешно спасались, уходя куда-то дальше, на юг. Прошлая ночь была до смешного похожа на Апокалипсис - налитые свинцом облака растирали своими точильными камнями электрические разряды, то и дело бросая на эту, в сущности, не нужную им землю. Вода покрывала блестящей тонкой пленкой все вокруг, отражая первые лучи.

   Шум ветра в тростнике умолк и она, едва касаясь ногами земли, пошла навстречу встающему солнцу. Ярко-красные лучи переливались в каплях замершей в неуверенности на травинках росы, отражаясь в лезвии её изогнутого меча. Мимо пролетела тонкая паутинка, подхваченная свежим ветром. Ветер тронул листву приземистых деревьев, стряхнул пыльцу с лепестков, легко и нежно коснулся её глаз, оставил легкую рябь на медленной реке. Сейчас, утром, шум течения был особенным, намного более живым, чем днем. Меч дернулся, она же замерла, тщетно пытаясь заставить свое сердце остановиться, дабы не мешать его стуком непривычному чувству, внезапно проснувшемуся в груди. Чувства волной захватили её, она лишь замерла и вдохнула силу ветров. Постичь высший смысл, ощутить силу, стать мыслью, провалиться туда, в ту точку, где абсолютное счастье граничит с абсолютным ужасом, в точку, которая не имеет имени...

   Она часто приходила сюда. Здесь, на Полях Ветров, ничто не повиновалось привычным законам. Время текло неприметно, в такт шагающему по горизонту солнцу. Уже очень скоро, всего через несколько часов, оно надрежет своим остро заточенным лезвием ткань неба и выпустит из плена черную кровь ночи. Кровь прольется на равнины, накроет своим покрывалом приземистые деревья. И тогда, откуда-то сверху, на грешную землю будут глядеть тысячи глаз Созерцателя, спокойного и вечного, как само время. Странный мир.

   Она же будет стоять, позабыв обо всем, внимая нехитрую мелодию, которую репетируе в тростнике ветер.

   Потом она танцевала в такт слышной только ей одной музыке. Тонкое и немного прозрачное белое платье обнимало её тело, превращая взмахи шелковых рукавов в трепет крылышек бабочки-атласа. Бабочки со стальными крыльями, случайно попавшей в ловушку его, Грана, взгляда.

   Время текло, сворачиваясь в тугие жгуты минут, разорвать которые не под силу и ему, Грану. Когда же дивное зрелище закончилось и она, медленно сложив рукава-крылья на рукояти меча, обернулась, он все так же заворожено глядел на неё.

- На что это было похоже?
- Ты была похожа на нимфу, живущую в брызгах родника...

   Мари улыбнулась и ничего не ответила. Он любил, как она улыбалась... искренне-застенчиво, смотря при этом куда-то вдаль, за горизонт. Гран встал с покрытой росой травы и, подойдя к девушке, коснулся губами её каштановых волос. Его руки скользнули по складкам шелка и обняли её за талию. Внезапно раздался свист рассекающего воздух клинка, и она, мгновенно прыгнув на несколько метров вверх, развернулась. Острое лезвие застыло, едва коснувшись лица Грана.

- Не стоит так делать, ведь я же просила.

   Гран не шелохнулся. Мари, заподозрив неладное, посмотрела на меч. Внезапно на блестящей поверхности появилась крошечная, почти незаметная трещинка. Она начала разрастаться, и, наконец, металл с сухим хрустом рассыпался, точно так, как крошится лед. Гран смахнул стальные блестки с лица.

- Ты всё так же силен, как и раньше, Гран - ответила она, швырнув ставшую ненужной рукоять в сторону.
- А ты все так же прекрасна...
- Ой... - смущенно улыбнулась девушка и посмотрела на носки оплетенных коричневым шнуром мокасин, которые едва выглядывали из-под белого шелка.

   Она никогда не смотрела ему в глаза дольше чем мгновение - равно так же, как не смотрела никому. Гран вздохнул и промолчал. Внезапно перед его глазами пронеслась коричневая кисточка, и, вскрикнув, он отпрянул назад.

- Ну хорошо! - Гран пригнулся и резко оттолкнулся от земли, заставив траву вокруг нервно шелестеть.

   Мари сделала сальто назад и начала отбиваться от его точных замахов, тщетно пытаясь сбить противника с ног. Наконец, белая бабочка попала в сачок и, брошенная на землю, стала беспомощно трясти крыльями. Гран крепко прижал руки девушки к земле и, нагнувшись, прошептал:

- Все равно ты никуда от меня не денешься.
- Тогда... расскажи, что было дальше - прошептала она, медленно перевернув его на спину.
- Потом... - Гран на мгновение задумался, - Потом я возьму тебя за руки и мы, оттолкнувшись от земли, полетим куда-то высоко. Мы сядем на облако и, свесив ноги в бездну, будем любоваться звездами - именно так, как ты любишь, Рашель...

Внезапно он почувствовал, как у нее резко забилось сердце. Девушка вырвалась из его объятий и, отбежав на несколько шагов, закричала:

- Не смей называть меня так! Рашель мертва, её нет, понимаешь, Гран, нет-и-никогда-не-было!

Он протянул к ней руки. Она отпрянула и закричала:

- Не... не подходи ко мне, не смей! Уйди... я прошу!

   Infante Impossible. Гран умел делать две вещи - спокойно смешивать латынь и английский и так же спокойно говорить, несмотря ни на что. Он вздохнул и, открыв телепорт, произнес:

- Алекс, отключи меня.
- Что такое? - сквозь помехи ответил голос на том конце, - Снова?
- Да. Мне очень жаль.

   Гран ощутил слабое покалывание в висках - так всегда бывает, когда становишься бестелесным наблюдателем на границе правды и вымысла, потоком электронов в собственном мозге. Этакое неясное нигде, из которого ты выпадешь, едва попав...

   Гран вылез на солнечный свет из глубокой пещеры собственного подсознания, в нос ударили скрытые, неведомые обычному человеку запахи, те, что улетучатся через несколько минут, как и странная тяжесть в теле... Гран любил Сеть, её гениальную простоту и технологическую сложность, одновременно, свободу, которую было так сложно получить. Любил. До того, как в его жизни появилась она...

   Рашель, юная семнадцатилетняя девушка. Семнадцать лет, полтора года из которых он, Гран, пытается вылечить её от самой себя.

- Как ты? - спросил Алекс, помогая Грану снять тугую полоску электронных датчиков.
- Знаешь, о чем я мечтаю? - ответил тот.
- О чем же?
- О том, чтобы хоть кто-нибудь спросил, как она, - процедил психиатр и, швырнув троды в угол, прибавил, - Ты не думаешь о том, что она загнется к едреней фене, когда узнает правду? А?
- Я знаю, Гран. Знаю. Просто, чем больше ты касаешься с этим, тем меньше можешь чувствовать что-либо вообще.
- Ладно, не нагружай себе голову. Все нормально, - махнул рукой Гран и, дойдя до покрытой ржавчиной двери, обернулся. - Как всегда все нормально, Алекс! Отключи её, когда она... - он повертел ладонью, - хоть немного успокоится.
- Ты куда?
- Покурю, Алекс. Как обычно. В уединении.

   Косые струи дождя били по листам нержавейки, которой были заварены окна. Сквозь одно оставшееся были видны мертвые заводские трубы, поросшие сателлитными антеннами. Клиника находилась на окраине Львова, совсем недалеко от железнодорожной станции. Клепаров-Киевский. Город дешевой медицины в низком четырехэтажном здании, при Союзе - а ведь его нет уже 50 лет! - бывшим корпусом какого-то завода. Что это было за место, Гран точно не знал, однако вспоминал его создателей каждый раз, когда спотыкался о торчащие из бетонного пола крепления станков.

   Нервно поправляя наброшенный на халат плащ, он шел по коридору клиники. Сквозь щели в алюминиевых решетках были видны связанные в толстые жгуты бронированные кабели. Между их блестящими от машинного масла переплетениями сновали маленькие служебные роботы, похожие на сороконожек. Время от времени они касались разных частей датчиками и замирали, как будто раздумывая, где может быть потенциальная неполадка.

   Он толкнул скрипящую дверь, и, спрыгнув с бетонного выступа, заменявшего ступеньки, остановился, чтобы прийти в себя. Бывший цех, ставший огромной общей палатой; холодный свет неоновых модулей под потолком; костры в промышленных бочках, стоявших в проходах; писк электроники; наконец, операционные, отделенные от суеты толстым полупрозрачным полиэтиленом с желтыми наклейками биологической опасности... Двести пятьдесят жизней, живущих под ребристым стальным потолком. Кто-то лежал на державшихся на кронштейнах носилках, подключенный к аппаратам жизнеобеспечения, кто-то прохаживался между кострами. Гран подошел к одному из пациентов - немолодому человеку, который спал, прикрыв лицо рукой. Почему-то взгляд врача остановился на ресивере капельницы - капли, такие большие и тяжелые, с едва слышимыми щелчками падали внутри. Гран вздохнул и, поправив трубки, пошел прочь.

   Ночное небо слабо напоминало какую-то симуляцию. Почему-то он посмотрел на отражавшийся в воде полуостров, где тянулись к небу высокие башни бизнес-центров. В это время они походили на огромные, высеченные из хрусталя кристаллы. Гран посмотрел на часы. 21:56. Настоящие звезды появятся только через несколько часов, когда неон вокруг башен погаснет и на улицы опустится покрывало сна.

- Пожалуй, это единственный город, где ночь можно назвать ночью, - подумал вслух врач.

   Из головы не выходила Рашель - такая же беззащитная, как когда он подобрал её на улице - сжимающую оптический кабель, вырванный из какого-то щита. Стальные глаза растерянно смотрели на расцвеченные красным лазером кончики тончайших волокон, будто представляя, что это какая-то драгоценность. В какой-то момент их взгляды встретились... эта картинка впечаталась в его память, не смотря на все попытки сжечь её. Она знала свой диагноз, а, может, и нет - это не имело значения.

   Осознать то, что ты отрицаешь реальность, невозможно.

   Однажды Рашель просто стала ветром...

   Дверь в операторскую снова скрипнула. Гран бросил плащ на кресло и бросил взгляд на Рашель, которая спала на кушетке.

- Тебе звонили - сказал Алекс.
- Кто?
- Из "Центаг-Север".
- Что-то важное? - Гран попытался удержаться, чтобы не присвистнуть от удивления.
- Догадайся. - Алекс кивнул в сторону симулятора. - Тебе ведь нечасто фирмачи звонят?

   Гран снова вздохнул. Подобно каплям из цеховой капельницы, в его душу поступал яд.

Оставить отзыв