Прошу, как говорится, любить и жаловаться:



РАСТАМАТРИЦА.


А вот ещё историйка из жизни растаманов.

Шла, значит, однажды по городу девочка-Троичка. Шла она себе, никого не трогала. В натуре, братушки, цывильно так шла: ганджа не курила, громко не матюгалась, не обколотая, чистенькая такая. Вся в чёрном прикиде. Ну может она в готском клубе вписана была, не знаю. Шла себе и шла, типа гуляла, ага.
Дык в натуре, что может быть лучше прогулки на свежем воздухе? Ну разве что посидеть в накуренной комнате и попить водочки!

И вдруг видит Троичка: у интернет-кафешки, мимо коей она шлёндает, служебный вход незаперт. А сёдни с утра нерабочий день как раз. О, клёво!

Ну и, есссесссно, потекли у Троички слюни на халявный Инет. А то ведь в натуре. И она, недолго думая, заруливает, врубает компы на полную катушку, и сидит-зависает. Пасёт мышку. Уже было слила она туеву хучу гамесов прикольных... .

А тут набежали гады-фашисты и кричат: Ну, что, в натуре, допрыгалась?! А она ещё и не прыгала. Зато теперь кааааак прыгнет - и все лежат. Всех короче убила до смерти нечаянно.

Ну чо делать. Выняет мобилку и по-быстрому звонит папику. Бля, папик, - говорит - ведь жопа! Дык, сестрёнка, -отвечает папик.

Подкуриться-бы, -задвигает Троичка. А тот ей: Да без базара! Я там в звонилкиной кабинке неподалёку
заховал пакаванчик... Тока двигай шустрее, а то щас гады-фашисты опомнятся, подкрепления подгонят, и репу тебе начистят. Точно, сестрёнка, говорю, начистят на раз. Ёлы-палы, - говорит Троичка и двигает.

Ну, долго ли, коротко... . И полдня не прошло - нашла Троичка пакаванчик. Покурила на раз не спеша.
А ганджа у папика была тааакааая! Ну, полный улёт. Вот и улетела она от гадов-фашистов нафик.

В это самое время жил-поживал один нехилый парнишка, Томик. Балду пинал. Массу давил прям на клаве. Оттягивался в полный рост. Роспись-дай, короче. Ну, наш человек.

И тут подваливают к нему друганы какие-то. И давай напрягать, мол хорош гнать, пошли лучше по косячку, а потом на дискотеку.

А Томик им: да мне на работу пора в натуре. Но ребята попались настойчивые. Ладно, работа не хрен - сто лет простоит, -забил Томик, и оторвался по полной программе.

За это главный инженер на него обиделся, и накатал телегу гадам-фашистам. Мол, так и так короче, есть тут один такой несознательный, и хулиган галимый. Те повелись, быстренько приехали, повязали Томика и отвезли в ихнее гестапо.

А там главный фашист ласково так говорит ему: Дык, покурим. Покурили они слегонца, ништяк. А дальше стал главный фашист Томику на мозги капать: Вот так-то, говорит, лучше, дурилка картонная. Ведь лучше же, прикинь? То-то!
Мы же с тобой интеллигентные люди, говнюк. А не какие-нибудь там партизаны, кони красноглазые.

Кстати, о партизанах, - тонко и изощрённо выпытывает: где там главный штаб то их, в натуре? Ты же по инету шаришь, во все дырки залазаешь, смекаешь поди. Ты только не подумай, что я это к чему, это я так просто. Ну, давай, колись шустрее, и мы с тобой ещё покурим.

Томик отвечает: ты вобще меня извини. Hу, ты, конечно, клевый мужик, вобще. Только ты меня извини, наверно. Потому что я без своего адвоката ничего больше не скажу.

А зачем тебе адвокат, - главный фашист интересуется. Томик говорит: Ну дык, ну чтобы, короче. Побазарить, вобщем.
А главный фашист ему: А зачем тебе базарить? У тебя и рота-то нет.
Томик - глядь, а рота-то и вправду нет! Ну, - думает - вот ето глючит! вот ето покурили!! И отрубается конкретно.

А приходит в себя он почему-то уже у себя на хате, прикинь. И на мониторе его буковки светятся: отымели тебя, Томик, в полный рост! Ну, ладно, уж и пошутить нельзя. Сейчас за тобой заедут короче.

И точно. Заезжают за ним, берут под белы рученьки, и везут на флэт, как раз к партизанскому папику. А папик ну отмочил: мало того, что сам чёрный, он ещё и чёрные очёчки нацепил, и прикинулся во всё чёрное... . Хотя они там все в чёрной коже ходили почему-то. Ну не знаю я. Наци может.

Так вот папик встаёт, трясёт Томику лапу, и говорит: Здравствуй, Томик! Я - Морфей, по жизни. Томик: Дык, морфин, что ли?

Нет, Томик, Морфей! Для особо тупых и избранных поясняю: в переводе с древнего ето Бог Сна.
Короче, будить тебя щас будем! В смысле: раскроем глаза на суть вещей.

И тут Томик узнал ТАКОЕ... . Если бы крыша была - сразу бы на фиг слетела!

Оказалось что это ну вобще короче. Короче, Матрица! Матрица, она, братишки, даааа.... это понимать надо. Это вам не центра нюхать. Вооооот... . Ну Матрица и Матрица, ясен пень. Она есть. А больше ничего короче нету. Ни хрёнышка. А есть только одно сплошное глобальное гонево, с понтом где-то что-то есть, и все на него ведутся, а на самом деле ну ты понимаешь... . Да. Это как-то сильно поморочено.

Короче, гады они, эти гады-фашисты. И хотят всех нас закабалить, чтоб мы слушались, а ещё чтоб мы ну всякое-такое, опять же слушались чтоб, во! А главное чтоб анашу не курили. Ну то-есть чтоб не очень курили. По выходным, там, по праздникам, типа в день Лошади Будённого или Чёртовой Бабушки. А больше ни-ни. Нельзя! А то говорят, где на вас на всех напасёсси, ну. Нам и самим мало.

Но, во-первых, они не правы, а, во-вторых, они тоже не правы. Это как же так можно - не очень курить? Неее... . Это ж умом поехать можно вконец, если не очень курить, дык правда.
Вот такие вот они, гады-фашисты. И главное, рожи. Рожи у них до чего ж противные! Просто хари какие-то, а не рожи! Гамно, в натуре.

Но не ссы в компот, там повар ноги моет! Потому как мы есть конкретные партизаны, ну. А на то и есть на свете партизаны, чтоб крутой облом им всем вышел. Весь вышел... . Ты шо, с меня смеешься? Дык, я всё правильно рассказываю. Слово в слово, как было, ага.

Короче, послушал-послушал Томик Морфея, и говорит: Прекрати грузить, телега сломается! Давай покурим лучше, дык пора уже.

Ну, покурили они, ясен перец. А потом ещё покурили. А утром проснулися, похавали, и ещё покурили. Так и пошло, своим в доску стал Томик в партизанской тусовке. С Троичкой познакомились (она ж там тоже ошивалась, ежли кто не допёр), и очень подружились. Да и вобще в натуре прикольно здесь. Народ по жизни весь отбитый, шизофреники крутейшие, ништяк! Да и Томик парень врубной оказался. Ну, вобщем, подкормили они его, обучили наскоро разным-всяким продвинутым кунфу, хитрым приёмам всяким: кого просто нахер послать, а кому и в ухо зубами вцепиться.... Ну короче в полный рост всё пошло, ага.

И вот однажды Морфеич задвигает: Пора валить в разведку, искать старую перешницу по имени Пифь. А на хера? -удивляется Томик. Морфей говорит: Не знаю, старик. Но жопой чувствую - надо!

Ну короче, поодевали они тёмные очёчки, зашифровались слегонца, завели свою гравицапу, и полетели немножко. Морфей всё чего-то про рожи фашистские бухтил, никак успокоиться не мог. Короче, вот летят они, летят, и уже подлетают.

А среди партизан конкретных затесался один гнилой торчок, один человек нехороший короче. Неправильный совсем. Его Сейвер звали, кажись. Он в ту пору не полетел, дома сторожить остался. А мысли у него были чёрные-чёрные.

И вот звонит этот самый Сейвер потихоньку гадам-фашистам, и задвигает: Хотите, гады-фашисты, я вам всех партизан разом сдам.

А они: Да ну, на хера? Напряг это один, по жизни. Да и места у нас столько нет. Ты лучше нам папика вашего заложи.

Ну, договорились они конкретно о встрече в ближайшей кафешке. Цывильно так, устрицы там всякие, шампанзе, все дела. Ума то нет. Ну и рассказал им Сейвер, где папик будет. Те ему, как полагается, бочку варенья да корзину печенья, десять серебряников в нагрузку, и повалили Морфея ловить.

А меж тем пригоняют партизаны на блатхату к Пифи. А блатхата та - полный отпад. Сидят там сикили, ложки гнут. Типа, мы хоть и маленькие, но, вот погляди, стриженые уже под ноль и отмороженые в доску.

А сама Пифь -- ну ваще короче. Не то еврейка, не то цыганка, не поймёшь. Но тоже, как путная, под негритянку косит.

Иды сюда, Томику говорит, и не напрягайся за вазу. Ну Томик, ясен хер, интересуется: За какую-такую вазу? А старушенция ему: А ты руки в бока упри, локти растопырь, и резко так повернись направо. Томик, как деловой, резко так поворачивается, и сшибает локтем какой-то гнилой горшок с полки. А Пифь: Ну я ж оракул, это понимать надо. Всё-всё знаю. Позолоти ручку, яхонтовый... то-есть тьфу, не то... садись вон на табурет, Томик. Кстати, гнилое какое-то у тя погоняло: Тоооомик. Это я как сестрёнка говорю, без обид. В натуре гнилое, ты как и не мэн вовсе.

Томик говорит: Дык у меня ещё есть! Меня раньше все Неа обзывали. Во, уже теплее, - просекает Пифь - Зажимал ширку, да? Западло было с друганами димедрольчиком делиться, вот и прозвали! У Томика очко на минус сыграло: Откуда знаешь?! Пифь ему: Ну я вас умоляю! Я ж оракул, как-никак.
И как? - лыбится Неа. Да никак, - отвечает Пифь - прикрути фитилёк, коптит. Потому что не смешно нисколько. И ваще, бери плюшку в зубы и чеши отседова, казёл педальный.

Ну, Неа, ясен месяц, берёт плюшку в зубы и сваливает. А там уже Морфей его ждёт вовсю, и говорит: Всё, что тебе сказала клюшка - ето для тебя одного. Навсегда! Ни фига себе, - обломился Неа - ето чтож, выходит до конца дней своих казлом буду?
И с этим вот геморроем спускается за партизанами вниз.

А там уже гады-фашисты их дожидаются, обложили со всех концов, и кричат: Эй, партизаны говённые, выходи по одному!
А Морфей им: А вот фиг! Рожи фашистские! Нипочём не выйдем! Тут все гады-фашисты, на измене, бухтят: Ну, блин, всегда вы так, в натуре. И делай что хочешь... Так нечестно!

И собираются сваливать, отсосав. Но тут приматывает главный фашист и начинает их воспитывать. Говорит: ну, что вы, чуваки, в натуре? Нельзя нам сейчас сваливать. Потому что ну короче. Совсем-совсем нельзя.
Так и что с того, что они не выходят. Не выходят, ну и хер с ними. А мы, мужики, по-умному поступим. Мы сами зайдём.

И вот гады-фашисты сами прям заходят. И говорят: ну, вас, партизан, мы уже давно знаем. И последний раз предупреждаем: смотрите, короче, у нас. А вот этого, кивают на Морфея, забираем. Чтоб больше не обзывался. А то всё время: рожи, рожи. На себя б посмотрел, дурилка картонная. А Морфей обламывается: Дык чё, я ничё... .Я ж так просто, к слову, ну. Но его уже не слушают, запихивают в ментовозку, дверьку захлопывают и херачат в гестапо.

А там главный фашист ждёт, радостно руки потирает, и говорит: Хиппуешь, плесень? Щас мы тебя будем пытать!!
Морфей ему: Ну, ты, начальник, бля, садист! Чуть что, так сразу и пытать... Давай лучше покурим сначала.
Нет, браток, курить мы не будем, а будем мы тебя пытать. Тогда ты точно сразу угомонишься. И перестанешь тут
хулиганничать.
А Морфей: Ну и ладно! Давай, давай, пытай меня, рожа фашистская! Ешь меня с гамном! Режь меня на части, делай что хошь. Всё равно по вашему не бывать. Русские не сдаются! Всё равно хулиганничать буду. И с этим криком: Буду! Буду!! Буду!!! - начинает биться головой о стену, потом сползает на пол и грызёт там паркет.

Тут даже главный фашист в натуре перестремался и кинулся звонить на дурдом. Понаехали психиаторы, обширяли партизана галоперидолом, а гады-фашисты его ещё к креслу примотали, чтоб не дёргался. Проволочкой.

А в это время все партизаны уже дома были. Переоделися в тряпьё домашнее, замутили молока и посадились его кушать.
Но тут встаёт Троичка и говорит человеческим голосом: А вот интересно всё-же, ктож ето нашего папика-то заложил?
Сейвер поблёк, и со страху, ну, короче помер маленько.

Товарищи, - удовлетворённо заявляет Троичка - Одну проблему мы совместными усилиями порешили. Осталось решить другую проблему, очень острую на данный короче момент: дык как нам освободить нашего дорогого папика. Какие будут предложения?

А с предложениями вышел напряг. Сидят партизаны, пузыри пускают, в глазах после молочка пустота. Втыкают конкретно. Уже все почти прибалдели, когда встаёт значит Неа и задвигает: Ну чё, гыыы, освободить надо, ясен папик. Взять короче да и освободить. Где там оно, ето гестапо то?

Туточки партизаны разом проснулися и загалдели: Да ты чё, чувак?! Эти гады-фашисты в ихнем гестапо, они ж ну ето самое, ты понимаешь. Они ж любого партизана на раз выкупают, что он партизан, и сразу вяжут без разговоров. Не, браток, гонишь ты, ой гонишь... .

А Неа им: Дык братушки! Что они вяжут, ето да... . Ето с одной стороны. Hо с другой стороны, понимаете, чуваки... . Hу,
короче, нет ну вы же меня понимаете с лругой стороны... . Hу, подумаешь, ну, фашисты. Hу, ходят себе, ну, по-немецки говорят... . В конце концов, у каждого своя шиза. Чё напрягаться-то? Тоже-ж люди, всё одно. Руки, ноги, жопа - всё как и у нас. Надо мне к ним сгонять по шустрому и ето, Морфеюшку-то освободить. Небось он там им самим в натуре надоел в хлам, своими-то приколами.

А Пэшка ему в ответ... . Стоп, братушки, приехали. Какая ещё Пэшка?! Троичка, во! В натуре Троичка, ну.

Короче, Троичка бухтит: Никуда ты один не пойдёшь. Знаю я тебя! Сам как путный: папик, папик, а чуть только как, то сразу и. По бабам, короче. Фигушки! Вместе поскипаем. Ето я тебе говорю и как сестрёнка, и как старший по званию.
Яволь, -говорит Неа, базаров нет. Дело святое. Папик всё-таки, не хрен моржовый... .

Ну ладно. Собрались они в путь-дорогу. Экипировались как следует, ясен конь. Покурить там, шмотьё всякое, пакаванчик дури, оружие, ганджа опять-же... что ещё-то? А-а-а, про ганджабасик забыл! Ну как без него то... . И ещё пяточку сверху, чтоб совсем хорошо было!

Покурили на дорожку, со всеми партизанами перепообнималися, ещё покурили, и пошкандыбали. А чтоб их раньше времени не выкупили, зашифровались ну просто по-чёрному. Прикинь в натуре, за всю дороженьку - ни одного матюга! Вот и я говорю, обделаться.

Подходят они к гестаповской конторе. А контора грамотная, и на входе сидит такой строгий-строгий вахтёр, ядри его, и строго-строго на них смотрит. Дык мол, просто так не пройдёте. Если, говорит, что запрещённое несёте, лучше сразу сдавайте, чтоб напрягов потом не было, ага.

Ну, наш Неа так и поступил. Распахнул свой маск-халат, и как начал оттуда оружие в кучку доставать: автомат за автоматом, автомат за автоматом... Вахтёр обстремался, и в отключку.

Гыыы, зацени фокус, - обрадовался Неа, и они повалили дальше. Повалили они к лифту. Чтоб спокойно себе подняться до этого самого гестапо, и рассказать фашистам, что не дело мол ваще. Ну в натуре, нельзя же так короче.

А главный фашист, ядри его, и его подручные у себя в кабинете сидят. И вдруг им снизу звонят, и сообщают, что и как.
И вот они думают: а чёй-то эти редисы прям так цывильно в нашем лифте поедут? Взяли и вырубили всё электричество к ебеням.

Но Неа то не дурак был. Он сразу фишку просёк. Ну почти сразу. Кнопки в лифте перепонажимал, репу почесал, повтыкал полчасика, и говорит: Бля буду, а лифт-то поломатый! Троичка в ответ: Дык, чувак, ну ты врубной! А я то думаю, чё он так медленно катит?

И тут Неа... Ну, молодец братан. Вот порадовал. Он короче такую фишку отмочил, что просто ваще. Берёт он, значит, мобилу и заказывает: Пиццу в десятый лифт! А когда повар припёрся, и пиццу ему тычет, наш добрый молодец, ни слова ни говоря, говорит: Ну и чё ты мне принёс, как я кушать буду? ЛОЖКИ-то НЕТ, бля!!!!!

Повар с перепугу прыг в шахту лифта, и повис на тросике, что твой балласт. А Неа с Троичкой, по физическим законам свободного падения противовеса, полетели в кабинке наверьх.

Только повар слишком толстый оказался. Отъелся, блин, на корках от пиццы, зайчик плюшевый! И вот из-за таких вот жирных говнюков, ядри их, проехали наши герои нужный этаж, и высадились прям на крыше.

А на крыше фашистов видимо-невидимо. До фигищи, вобщем. Пэшка, ой пардон, Троичка и говорит им: А не шли бы вы, чуваки!
Тут, понятно, все гады-фашисты строятся в колонну по три и линяют с крыши. А Неа смотрит на весь этот цирк, и бухтит: Ну и покой хер? Взяла и отпустила всех за здорово живёшь. Надо было им хоть поджопничков навешать на дорожку. Чисто для профилактики... . Беспонтово как-то получилось.

А Пэшка, то есть Троичка: Да не напрягайся, оторва. На кой тебе эти фашисты галимые. Лучше глянь вот сюда. Неа глянул вот сюда, и видит - ветролёт. Точно ветролёт, без базара. И крутой такой. И Неа радуется: ща полетим!

В это время главный фашист посылает на крышу своего подручного. Чтоб тот отымел их на раз. Подручный на крышу залазит, глядит: да, всё верно, стоит парочка на крыше. И думает: ну, чёб такое им сказать-то? Думал он думал, и придумал. Хэй, пацан, говорит, а слабо тебе от пули увернуться? А Неа: Чёй-то слабо? Ничё и не слабо. Сколько хочешь увернусь! Давай стреляй свои пули.

Тут подручный, не будь дурак, каааак выстрелит. А Неа раз - и увернулся! Подручный второй раз: бабах! А Неа пулю зубами - хвать, и жуёт. Жуёт, прям чавкает. Даже некультурно как-то. Потом он её выплюнул, пальцем фашисту погрозил и говорит: Хулиган! Он короче фильмы перепутал слегонца, ну, бывает.

А подручный в это время неожиданно так, без предупреждения - бах - и пуля то, ядри её, уже летит! И попадает прямо Неа в пузо!
И Неа говорит: больно, ё!

Пэшка с этого всего угорает и кричит: Ну ты делаешь то чего, казёл гестаповский, сам то понял? И не стыдно? Да таких как ты нужно уничтожать еще в жидком состоянии! И уничтожила немножко. А чё с ними цацкаться-то, с гадами-фашистами, в натуре.

Теперь сели они в ветролёт и полетели в гестапо, дык папика-то вызволять.

А там главный фашист с подручными Морфея пытают зверски. Прикинь, ганджабас достали, косячки свернули, уже закуривают - а ему не предлагают! Ну как такое стерпеть?!!!

Тут Неа, значит, выкатывает станковый пулемёт. То есть с танка упёртый. Пэшка кричит: Стреляй! Ну, Неа стрельнул пару сигареток, покурили. Хорошо так покурили на раз. А дыму, прикинь, столько напустили -- ничего в натуре не видно. Вот под это дело Морфей и слинял тихонечко, ага.

Пэшка-же и Неа скромно себе полетели домой. Им правда гады-фашисты всё кричали чё-то. Типа: вернись, я всё прощу.
Ну или там: положи ветролёт обратно где взял, а то потом будет ой. Но они прикинулись, что не слышно, и дальше полетели.

Только недолго они летели-то. В ветролёте керосин закончился, он и встал, это понимать надо. Встал и ни с места, ну.
Чего "гонишь, гонишь", дык точно говорю, без керосина он не летает совсем. Ну придумано всё так по-дурацки, я то при чём.

Пришлось Пэшке с Неа вылазить и тихоничко плестись на своих. А неохота, ёлы. Влом плестись-то. Там-же километров десять ещё оставалось, да всё лесом, это ж галидор сплошной. Ну, ясно дело, решили они ехать на метро. И двинули туда спускаться.

А главный фашист, братушки, ох умный был. Хоть и нехороший. Он забежал вперёд, прикинулся бомжём говённым, уселся в подземном переходе и ждёт себе.
Ждал он ждал, и дождался.

А Неа с Пэшкой рулят себе, ничего не подозревают. Но потом Пэшка сразу прям стала подозревать-подозревать.
Подозревать-подозревать... . Даааа... . Так. За что я только что говорил? Ну-ну-ну.... Опа!
Короче, выскакивает неожиданно главный фашист с криком: А вот и он, больной зуб! Пэшка выпадает в осадок, и потихонечку рассасывается. А Неа, чо делать, достаёт свой пистолет.

Ну и начали они друг в друга стрелять. Но так как оба были сильно под кайфом, расстреляли все пули мимо.
Неа по незнайке полез было в рукопашную. Но получив нехилых люлей, просёк: крут, а я перед ним сынок. И решил делать ноги.
Прям так и сказал себе: в жопу, в жопу все эти заморочки... И скипнул быстрее ветра.

Да не тут то было. Обломись! Гады-то-фашисты за ним следом погнали. А впереди всех главный фашист. Бежит и ружжом
размахивает. И палит почём зря.

И ведь попал-таки! Рухнул Неа на землю сырую, как раненый лебедь айвазовский. А главный фашист стоит над ним и глумится. До свидания, говорит, до скорой встречи в аду. Не понимает, что плохо человеку.

Но тут откуда ни возьмись - обана! - Пэшка выскакивает. Дык она и не сваливала хвать, а выжидала в сторонке. И всё-всё видела. И вот, вопя благим матом: "Братан Митька помирает, ухи просит!", расталкивает столпившихся фашистов, наклоняется к Неа и целует его нехило, минут этак на пять зависает.

Читали сказку "Царевна-лебедь"? Ну и вот. Там как поцеловал Ваня взасос лягушачью кожу, так спящая красавица из гроба и выскочила сразу, живенька и здоровенька. Дык и тут сработало.

Неа встал, собрал себя в кучу, и так вломил главному фашисту, что мало не показалось. А показалось ему много. Так много, что короче помереть он может и не помер, но скончался.

Его подручные переглянулись, но это не помогло. Тогда дошло до фашистов, что отымели их в полный рост. И они поскорей слиняли, ага.

А Неа с Пэшкой гордо удалилися, как весны моей златые дни. И стали они жить-поживать, да косяк забивать.

Усё, братушки. Хиппи-энд.


Д.Гайдук.
Последний раз сообщение редактировалось пользователем hajduk 01.06.2007 в 04:50

Адрес поста | Один пост | Сообщить модератору | IP: Logged