Я не читал всех рецензий на «Матрицу: Революцию», но подавляющее большинство из тех отзывов, что я таки прочел, варьировали от сдержанно положительных до «это кино – отстой».
   Дон Дэвис, композитор и дирижер великолепной музыкальной партитуры фильма, выражая свое мнение при обсуждении рецензий, был краток: «Они ядовиты».
   Ясно, что, когда ты являешься частью какого-то проекта, проекта, полностью изменившего твой собственный мир, велика вероятность того, что ты станешь предан ему. Скорее всего, ты уже не сможешь быть полностью объективным.
   Также может оказаться, что, имея немного хладнокровия и такта, ты обладаешь очень важным качеством, наиболее полезным для серьезного критика: Любовью к материалу, который ты избрал для критического анализа.
   Как вообще ты можешь рассуждать о чем-то честно и искренне, если ты в первую очередь не любишь предмет обсуждения.
   Любовь – вот ингредиент, необходимый для успеха всего на свете. Любовь – вот ингредиент, которого так не хватает, если не в сердцах, то на кончиках перьев большинства наших критиков.
   И я говорю это с любовью.
   Я клянусь, что говорю с любовью.
   Однако я опасаюсь и того, что любовь может ослепить, и вы не заметите недостатков возлюбленного.
   Но, как женатый человек, я лишь по секрету могу признаться, что любовь, напротив, приоткрывает дефекты возлюбленного, любовь видит правду; если же это не так – то это что-то другое, но не любовь.
   Возлюбленная же, о которой я говорю сейчас, - это «Матрица: Революция».
   
   Впервые я посмотрел «Матрицу: Революцию» на премьере картины, в Дисней Холле (Disney Hall).
   Тогда я приобрел первый опыт просмотра голливудской премьеры такого масштаба. Я нервничал и волновался. На мне был галстук. Думаю, я был единственным человеком в галстуке среди присутствующих.
   До места премьеры добраться было сложно – уличное движение было ужасным. Мы тогда впервые ехали в недавно открытый Фрэнком Гери (Frank Gehry) Дисней Холл. Оформление премьеры фильма обещало быть таким же грандиозным, если не более величественным, чем сам фильм.
   По пути мы не туда свернули, спустившись по односторонней трассе делового района Лос-Анджелеса - с поистине адским движением - в надежде, что сократим себе путь.
   Однако в Лос-Анджелесе нет коротких дорог.
   Мы с женой не взяли в аренду лимузин и решили поехать на своей Тойоте Матрице (Toyota Matrix) (да, матрице) цвета индиго, 2003 года выпуска, и самостоятельно припарковаться у здания Холла.
   Мы ступили на красный ковер, зеленый свет софитов заливал серебристый Дисней Холл. Вокруг нас же полыхала Южная Калифорния – там, за сверкающими фотовспышками прессы, бушевал самый яростный пожар за всю историю штата.
   
   Итак, мы были там – я и моя супруга, равно как и еще около 1000 гостей, получивших по почте выгравированное приглашение посетить мировую премьеру чрезвычайно ожидаемой заключительной части трилогии «Матрица» под названием «Матрица: Революция».
   Мы шли по ковровой дорожке, останавливаясь то там, то здесь, чтобы поговорить с какими-то приятными и улыбающимися людьми. Миновали охрану - мне пришлось отдать одноразовый фотоаппарат, приобретенный на заправочной станции по дороге в Дисней Холл. В нем все равно осталось всего 2 кадра из 24. Все одноразовые фотоаппараты выглядят одинаково, поэтому меня также попросили оставить водительские права, чтобы потом можно было определить, что аппарат мой.
   Последний, кого мы встретили перед тем, как войти в вестибюль Дисней Холла, был Энди Вачовски, который просто и робко (и, возможно, немного испуганно) дал нам инструкцию «не питать больших надежд».
   
   Неужели мы с женой были настолько удачливы, что нас пригласили на такое престижное голливудское событие?
   Везение началось во время короткого обеда маисовыми лепешками в Сан Велли (Sun Valley).
   Оно продолжалось, когда были куплены два билета первого класса до Сиднея, Австралия.
   Удача сопутствовала и тогда, когда были украдены с подносов булочки с маслом, заказанные на обед и оставленные обслугой на подносе за дверью номера «Ке Гранд Отеля» (Quay Grande Hotel), расположенного по соседству с Сиднейской Оперой (Sydney Opera House).
   И все сказанное относится к моей великой удаче, позволившей получить роль Рамы Кандры в «Матрице: Перезагрузке» и «Матрице: Революции».
   
   
   Я был страстным поклонником «Матрицы» и был знаком с женщиной, которая сыграла Тринити.
   Я помню, как мы отправились с ней в театр Нью Беверли (New Beverly Theatre), чтобы посмотреть пару картин с Джеком Николсоном, и как она рассказывала мне об этом ни на что не похожем научно-фантастическом фильме, в котором снималась вместе с Кеану Ривзом (Keanu Reeves) и Лоренсом Фишберном (Laurence Fishburne). Звучало все это здорово, и я был рад, что моя подруга получила, так сказать, хорошую роль в небольшой самостоятельной актерской команде. Она описывала мне события, но для меня все это было бессмысленно. Единственное, что я смог вынести из ее повествования, - это то, что фильм каким-то образом касается идеи, что мир не таков, каким кажется, и еще то, что, вероятно, участие в этой картине положительно повлияет на ее дальнейшую карьеру.
   Я не очень хорошо знал Кэрри-Энн (Carrie Anne). Мы работали вместе около пяти лет назад, и только пару раз «случайно» встречались. Однажды мы встретились на улице, по которой я решил пойти лишь потому, что ее название совпадало с названием месяца моего рождения. Вы взглянули на электронные часы и увидели, что они показывают «11:11», - мы с Кэрри-Энн относились к людям, придающим значение подобным вещам. Мы оба верили в провидение, в то, что все происходит по какой-то причине.
   Однако я не верил, что получил роль из-за предопределения свыше, я был убежден тогда, что Кэрри-Энн замолвила за меня словечко. Сама Кэрри-Энн отрицает это вплоть до сегодняшнего дня.
   Но, попав в матрицу, я понял вскоре, что путешествие от иллюзий к правде длительно. Узнал, что дорога имеет два направления и только от выбора каждого человека зависит, пойдет ли он дальше или повернет назад по той длинной, длинной дороге. И на каждом повороте у вас есть возможность выбрать либо красную, либо синюю таблетку.
   Возвращаясь к гала-премьере, хочу сказать, что Дисней Холл изумителен. Мы с Натали сидели по центру первого ряда, прямо возле Яна Блисса (Ian Bliss), сыгравшего Бейна (Bane).
   Мы взглянули вниз, на оркестр, и увидели Корнела Уэста (Cornel West) и Шэрон Стоун (Sharon Stone). Мне показалось, что я видел и Джона Макинроя (John McEnroe). Ларри и Энди Вачовски были там же, они обнимались с разными людьми.
   Ларри выглядел совершенно не так, как тогда, когда мы встретились с ним и со съемочной группой в предыдущий раз, в Сиднее; он был тогда в джинсах, баскетбольных туфлях от «Найк» (Nike) и в бейсболке козырьком назад. Теперь же у него были длинные волосы. Он казался слабым, более уязвимым. Вполне вероятно, что такое впечатление создавала его одежда. Тем не менее, он был живой метафорой, заставляющей порабощенных отбросить иллюзии и быть выше плоти.
   В Дисней Холле, насколько я знаю, находится оргАн, являющийся уже сам по себе изумительным произведением искусства. В тот вечер нам не удалось увидеть этот инструмент, потому что его загораживал огромный экран, на котором и должен был демонстрироваться фильм.
   Вообще, мне кажется неправильным устраивать премьеру кинофильма в новом зале спустя совсем немного времени после его открытия. Мне ужасно хотелось увидеть зал во всем великолепии, целиком, так, чтобы большой белый экран не делил его пополам.
   Двое ребят, которых я не узнал, вышли и сказали несколько слов в микрофон, который не работал.
   Огни погасли. Фильм начался и закончился. Свет зажегся вновь. Люди зааплодировали.
   
   Все, что имеет начало, имеет и конец.
   
   Я был разочарован. После всех этих введений и пространных комментариев, думал я, неужели это все? В придачу к разочарованию, я ощущал, что меня предали. Казалось, актеры плохи, плох сценарий, никуда не годятся режиссура и заданный темп. Но наихудшим был звук. (Позже я узнал, что со звуком действительно были проблемы, поскольку новый Дисней Холл совершенно не оборудован для демонстрации фильмов.) Энди Вачовски позже охарактеризует звук как «monolicious». (прим. переводчика: уважаемые читатели! Если кто-то знает, как можно перевести последнее в предложении слово – большая просьба сообщить Sharline! Канадские и американские друзья никогда его не слышали, словари безмолвствуют, а нам, коренным русским англичанам, - совсем тяжело)
   Оказавшись снова в вестибюле и направляясь на послепремьерную вечеринку, первым делом я решил забрать свои водительские права и фотоаппарат. Мои права, которые должны были послужить доказательством того факта, что я – это я, и мой фотоаппарат, с помощью которого можно доказать, что мы на самом деле присутствовали на этом прекраснейшем из событий, в то время как Калифорния полыхала. Мне очень хотелось посмотреть наши снимки. В особенности я сгорал от нетерпения, желая взглянуть на те, которые я сделал, когда Пат Саммеролл (Pat Summerall) интервьюировал меня. Боже мой, он был настоящей знаменитостью. Я видел его каждое воскресенье во время футбольного сезона.
   Охрана потеряла все. Они потеряли и мой фотоаппарат, и мое водительское удостоверение.
   Разочарование только возросло, когда сверху на эскалаторе спустился Джоел Сильвер (Joel Silver). Я прервал свои экзерсисы с начальником охраны «Уорнер Бразерс» (Warner Bros.) и помахал Джоелу, привлекая его внимание, в надежде, что он узнает меня. Я не уверен, что он узнал. Однако, Джоел был весьма любезен, помахав мне в ответ. И я был ему благодарен. Я стал заложником своих собственных усилий. Я являлся всего лишь очередным наемным работником, желающим, чтобы его узнал работодатель.
   Охранники предложили мне пройти на фуршет: «Мистер Уайт, мы весьма сожалеем о случившемся и, поверьте, мы обязательно разберемся, в чем дело».
   Мои пропавшие права и фотоаппарат напомнили мне о том, как выпускающая компания забыла указать мое имя в титрах предыдущего фильма, «Матрица: Перезагрузка». В этот момент мне было так же горько, как и тогда, когда меня не пригласили на премьеру «Перезагрузки», и я отправился смотреть фильм в первый день проката со всеми остальными фанатами – и все только для того, чтобы не увидеть в титрах своего имени.
   Помнится, когда я наблюдал, как проплывают по экрану фамилии актеров в алфавитном порядке – имя Корнел Уэст (Cornel West), за ним - Ламберт Уилсон (Lambert Wilson), - я подумал: «Принимал ли я участие в фильме? Или все это был только сон?»
   «Ты думаешь, что дышишь воздухом?»
   Выпускающая компания сама нашла ошибку и исправила ее на всех последующих копиях. Только вот горький осадок остался.
   «Назовите мое имя… Как меня зовут, черт подери!?»
   В тот момент я подумал, что они так же вырезали меня и из третьего фильма, и наше путешествие в Австралию останется просто чудесными каникулами в очень чистом городе.
   Столкнувшись с ситуацией с пропавшими удостоверением и фотоаппаратом, мне снова показалось, что я незаметен для окружающих.
   Все дело в том, что, как бы я ни старался бороться с этим, но я актер с огромным эго. Мне все еще предстояло и предстоит многое узнать об умении проигрывать и не принимать все близко к сердцу.
   Во время вечеринки несколько человек отметили мою игра в фильме. А самый искренний комплимент высказали Дон Дэвис (Don Davis) и его жена Меган (Megan). Единственная вещь, которая мне безоговорочно нравится в фильме, - это музыка, поэтому похвала, исходящая от них, кое-чего стоила.
   Вечеринка была слишком шумной и непривычной для меня. Я был пресыщен всем тем, что происходило вокруг фильма на этом мероприятии. Медленно, но верно я впадал в депрессию.
   Все, что имеет начало, имеет конец.
   Я все еще пленник времени. Я знаю ответ на основной вопрос: «Что такое матрица?», - но, как и Нео, мне еще нужно пройти длинный путь, чтобы увидеть сквозь мириады иллюзий то, что наступит после ответа.
   Я глубоко погряз в матрице, в мире эго, и я отчаянно хочу вырваться.
   Перед тем, как покинуть вечеринку, нам с Натали удалось принять участие в серьезном разговоре, состоявшемся на улице, прямо на дороге, ведущей от Дисней Холла к тентованному сооружению, где проходила вечеринка. Мы побеседовали с Энди Вачовски, Ламбертом Уилсоном и еще одним джентльменом в галстуке.
   Особо выделялись две вещи, за исключением парня в галстуке.
   Первая. Ламберт Уилсон сказал, что ему было неловко наблюдать любовные сцены с участием Нео и Тринити, потому что эти двое кажутся братом и сестрой. Однако ему даже понравилась эта неловкость, он был тронут. Ведь любовь была настоящей. Мучительной. Как сексуальная любовная связь между братом и сестрой. Меня это высказывание поразило, так как было глубоким и определенно «французским» замечанием. Ламберт произнес это задумчиво и печально.
   И вторая. Я спросил у Энди, что он собирается делать дальше. Он ответил, что вернется в Чикаго и успокоится. Съемочный процесс фильмов отобрал у него часть его самого, и он с нетерпением ожидает возвращения домой, чтобы восстановиться. Энди тоже говорил задумчиво и печально.
   Энди выглядел так, будто вполне мог быть вторым центральным полузащитником в команде вашей школы.
   Если и есть вещь, которую я усвоил за время пребывания в матрице, так это то, что внешность обманчива. Энди и Ларри – двое умнейших и одареннейших творцов, с которыми я когда-либо имел честь работать.
   Моя беседа с Энди и Ламбертом Уилсоном навела меня на мысль об огромном и в то же время смиренном таланте этих настоящих художников. На время моя непонятная депрессия рассеялась, и я вспомнил о своей великой удаче, что позволила работать с такими людьми. Я сбежал из матрицы, хотя бы на секунду, чтобы отбросить иллюзии этого вечера и увидеть, и почувствовать благодарность. Настоящую благодарность за то, что мне посчастливилось быть на своем месте. За то, что я занимаюсь любимым делом, и мне за это платят. Это действительно подарок. Как же легко я забываю о своем счастье.
   Вернувшись к охране, которая так и не нашла мои принадлежности, мы отправились в своей арендованной машине в наш арендуемый дом.
   Я был в депрессии и пребывал в замешательстве на протяжении последующих 16 часов или около того. Натали же клянется, что это продолжалось сутки. Но я явственно ощутил подъем, помедитировав на следующий день, после возвращения домой из Автомобильного Департамента (Department of Motor Vehicles), где я прождал получения нового водительского удостоверения в пятичасовой очереди.
   
   В последующие дни струйкой полились рецензии.
   И, используя слово Дона Дэвиса, они были «ядовиты». И, что было ужасно лично для меня, - я не был упомянут ни в одной из них! В лучшем случае, они положительно отзывались об «индийском парне» с дочерью Сати (Sati).
   
   Все, что имеет КОНЕЦ, имеет и НАЧАЛО.
   
   Для меня все началось с маисовой лепешки в Сан Велли (Sun Valley), когда мы с моим другом Кевином Магерьи (Kevin Mukherji) обедали после монтажа моего собственного короткометражного фильма под названием «Желание» (The Want).
   Общий бюджет «Желания» был менее 2 000 долларов. Картина явилась плодом бескорыстного труда и рассказывала о любви. О борьбе за любовь внутри брачного союза. Я написал сценарий за 8 лет до выхода первой «Матрицы». Основные темы моей маленькой картины - самообладание и подчинение. Фильм о том, как вырваться из клетки комфорта и лжи, которые могут сделать брак неинтересным. Она также о смелых поисках истины и о храбрости, которая нужна для того, чтобы сказать правду во имя спасения любви. Эти темы прямо параллельны темам «Матрицы», но представлены совершенно в ином контексте. В моем фильме даже был персонаж вроде оракула. Человек, сидящий на стуле посреди дороги. Люди приходили к нему за советом.
   Итак, мы с Кевином маленькими глотками наслаждались нашей высокогорной росой в Тако Белл (Taco Bell), когда он рассказал мне, что двое наших друзей несколько месяцев назад проходили пробы на участие в съемках сиквела «Матрицы» и спросил, участвовал ли я. Я ответил «нет». И сразу же стал обвинять себя за эту громадную ошибку. Поскольку актеров отбирали несколько месяцев назад, роль, безусловно, уже была кому-то отдана. И я подумал, что наверняка это была какая-нибудь крошечная роль, поэтому какая разница. Лучше покинуть Тако Белл и вернуться к работе над своим фильмом.
   Я передал этот разговор своему менеджеру и несколько недель спустя мой друг Меера (Meera) сказал мне, что все еще ведутся поиски актера на роль Рамы Кандры (Rama Kandra), и что он упомянул обо мне директору по кастингу.
   Прошла еще одна неделя, прежде чем мне позвонили и сказали, что меня ждет на пробы в сиквелы «Матрицы» Мали Финн (Mali Finn).
   Я почитал для Мали; меня записывали на пленку для режиссеров, которые в это время уже вели съемки в Сиднее. Около недели спустя я получил сообщение по голосовой почте из Австралии, от Кэрри-Энн, которая передавала мне свои «поздравления». Ни менеджер, ни мои агенты ничего мне еще не сказали, поэтому я не знал, верить или нет.
   Таким для меня стало приглашение в матрицу. Таинственным и неопределенным.
   
   Эффект замедления (Bullet Time), ранее притормаживавший поток негативных отзывов, теперь уже не срабатывал – рецензии полились бурным потоком. Я был готов двигаться дальше по длинной дороге испытаний, выпавших мне и фильму.
   Помимо всего прочего, я только что закончил сниматься в очередном фильме Уима Уендера (Wim Wender) «Земля многих» (THE LAND OF PLENTY), исполнив замечательную роль. Короткометражный фильм, названный мною «Сделано в Америке» (AMERICAN MADE), стал получать награды на фестивалях, а я начал получать множество отзывов. Таким образом, для успеха мне не нужна была «Матрица: Революция». Людям нравилась моя игра в фильме, так какая разница, понравился ли им сам фильм?
   Я даже пришел к выводу, что отсутствие моего имени в титрах, утрата моих водительских прав и фотокамеры на премьере, отсутствие упоминаний обо мне в рецензиях, - это серьезное испытание для моего собственного «я». Испытания, выпавшего на мою долю для того, чтобы помочь мне понять, кем я являюсь на самом деле. Чтобы определить, что является по-настоящему важным в моей жизни и работе как бы в противоположность бессмысленному ажиотажу со стороны прессы.
   Мне выпал шанс уподобиться Ларри и Энди Вачовски в их восхитительной чистоте. Каким образом они могут «просто выполнять работу». Каким образом они отдаются работе, абстрагируясь, насколько возможно, от газетно-журнальной шумихи. От враждебности и поверхностной глупости прессы.
   Я и раньше уже рассуждал на эту тему. Я читал об этом и думал, что мне удалось перенести философию абстрагирования на такие вещи, как собственность и имена. Я начал с театра 5 лет назад, отказавшись развешивать фотографии актеров в холле и даже пошел дальше, поэкспериментировав с указанием в титрах только названия компании в целом, не упомянув отдельных имен – режиссера, актеров - как делается традиционно. Я сделал это, чтобы показать, что указание этих имен не имеет никакого значения, мы все в одно и то же время и ответственны за результат, и неответственны. Что, в конце концов, автором является сам Бог. Наш мелкий эгоизм является огромной помехой для актерской работы. Мы должны отбросить иллюзии и понять, что являемся лишь проводниками. Безымянными проводниками. Либо мы должны освободиться от рабских имен и найти наши настоящие имена, как нашел его Томас Андерсон, став Нео.
   А теперь эти высокие размышления снова подверглись испытанию. И я позорно сдался. Я очень хотел быть узнанным, черт возьми. Так же, как Мухаммед Али (Muhammed Ali) на заре своей карьеры требовал от Сонни Листон (Sonny Liston), победив его в бою, чтобы тот…
   
   «назови мое имя… как меня зовут… назови мое имя…»
   
   «индийский парень с дочерью Сати»
   
   Нужно было уходить.
   
   Все, что имеет начало, имеет и конец.
   
   Итак, как же я смог оставить все и вернуться под защиту своего Персонального Вооруженного Союза (APU), чтобы отстреливаться, защищая этот блестящий и совершенно непонятый шедевр мифического гения, именуемый «Матрица: Революция»?
   И, что наиболее важно, как я смог уйти от агрессивного настроя своей оборонительной позиции, защищаясь от нападок друзей и критиков, и найти в себе силы сложить оружие перед сентинелами (этими скользкими металлическими критиками), подобно настоящему скромному герою Морфеусу.
   На протяжении той мрачной недели после премьеры, когда моя смитовская половина уже выигрывала битву, нас пригласили на показ «Революции», устраиваемый для актеров и съемочной группы в Вествуде (Westwood). Поначалу я колебался, но потом согласился. Мне хотелось пойти, но я должен был сперва усмирить свои противоречивые чувства.
   День показа все приближался, и я начал разгонять над собой тучи и представил вещи в реальном свете. К рецензиям я уже привык и теперь просто жаждал снова посмотреть картину, только без ярких зеленых огней, сверкавших на премьере.
   Таким образом, я взял с собой Натали и временное водительское удостоверение и направился в Вествуд.
   Исполнители главных ролей и все остальные «внетитровые» актеры находились в совершенно разных уголках земного шара. Большинство актеров пребывали в Токио, куда отправились для просмотра всемирной премьеры, назначенной на следующий день. Думаю поэтому, что в Вествуде я был единственным из занятых в фильме актеров. Но пришел и Дон Дэвис с супругой. Я был рад, что увидел-таки знакомое лицо.
   Мы посмотрели картину с другими людьми, как и мы, работавшими над фильмом. Все мы помогали Нео проделать его путь к источнику, все мы принимали участие в обороне Зиона – последнего свободного человеческого оплота для настоящих людей и тех, кто стремился стать Человеком.
   Погасли огни, не было слышно ни звука. И экран не скрывал за собой оргАна. Но один из распорядителей оставил включенным свет в помещении за экраном, и мы начали переговариваться, потому что луч пробивался сквозь демонстрируемую картинку. После того, как все было улажено, единственным источником света в театре осталась лампа, освещающая тонкую пленку в кинопроекторе.
   Фильм закончился, и огни зажглись.
   На этот раз я ВЛЮБИЛСЯ В ФИЛЬМ! Так же, как и Натали. В этот раз я прошел целый путь. Вспомнил, сколько чувств я отдал героям, как переживал за них. Я растрогался. Я был в восторге. Меня заставили задуматься. Все темы, которые поднимались на протяжении первых двух фильмов и в «Аниматрице», нашли свое завершение. Я увидел беспрецедентную сцену осады Зиона» во всем ее великолепии.
   Сравню этот фильм с другим знаменитым и сложным «антивоенным» произведением искусства. С «Герникой» (GUERNICA) Пикассо. На первый взгляд - это агрессивный хаос. Зритель не понимает, что же изображено. А чтобы понять, нужно вглядеться пристальнее. Необходима любовь, которая поможет присмотреться.
   И я смог вглядеться в «Матрицу: Революцию» только со второго раза.
   После чего посмотрел ее еще 5 раз. Итого на сегодняшний день – 7.
   Фильм – ничто, я серьезно – он ничего собой не представляет, малоинтересен.
   Вся глубина и сложность вырисовывается только при внимательном просмотре, а некоторые критики, как мне кажется, не удосужились всмотреться.
   Я думаю, они просто боялись полюбить этот фильм.
   Почему?
   Наверное, это связано с предательством.
   Не хотели предательства, не хотели купиться на огромный ажиотаж рекламной механизама Уорнер Бразерс.
   Не желали вознаградить это скромное открытие, так отличающееся от голливудских блокбастеров.
   Конечно, они будут говорить вещи вроде «безжизненные актеры» и «неуклюжие диалоги». Ощущаемые ими «шероховатости и неясности истории» выливаются в какие-то яростные крики, которые на самом деле не имеют никакого значения.
   Без преувеличения я могу сказать, что с этим фильмом, явившимся кульминацией трилогии, мы получили серьезнейшую и наиболее полную самобытную современную аллегорию, из всех, когда-либо выпущенных на экраны (я не говорю сейчас о «Властелине Колец», поскольку этот фильм основан на классических романах Толкиена).
   Почему же только немногие понимают это?
   Из-за опасения предательства?
   Потому что в фильме много смерти?
   Оба романтических героя не могут погибнуть. Как, сразу оба? Да еще и крутой плохой парень в придачу.
   Смерть, смерть, смерть.
   Смерть равнозначна предательству.
   Похоже на предательство последователей Христа после его распятия. Мессия должен был отправиться в Иерусалим и начистить кому-нибудь физиономию. Вышвырнуть римских псов. Передать Иерусалим/Зион в руки полноправных хозяев.
   А что сделал Христос? Он добровольно сдался, принеся себя в какую-то непонятную жертву за чужие грехи? И что бы это значило?
   Смерть приравнялась к предательству.
   Вот что сделал Нео. Он остановил войну. Он восстановил мир, сдавшись, он возродил свободу. Как Морфеус, сложивший оружие (буквально, как на кресте), чтобы сохранить равновесие сил.
   Не то ли сделал Христос, погибая за наши грехи? Не восстанавливал ли он лишь равновесие для христиан?
   Я знаю, что в то время, как наша свобода слова не позволяет написать десять заповедей на стене здания суда, весьма опасно для «либералов» посметь рассуждать о Христе.
   Разделение церкви и государства, черт возьми. Почему бы ни озвучить реальную проблему? А дело все в том, что мы также запрещаем появляться на наших судебных стенах и мудрым индусским текстам, и буддистским, и мусульманским.
   На этом, я чувствую, пора мне вернуться под защиту своего Персонального Союза. Простите. Но я только еще разок приму сторону наших киногероев и сложу оружие.
   Продолжаю рассуждения на тему, почему я считаю, что критики не смогли увидеть всю глубину и красоту фильма.
   Неужели потому, что Морфеус со своей целью может показаться эдаким партизаном, пытающимся свергнуть укоренившуюся власть? А многие из тех людей, что сражаются бок о бок с ним, - темнокожие? Хотя, на самом деле, это и есть реальное изображение этнической картины мира.
   Наш мир показан именно таким, каким он и является, чего не делал еще ни один голливудский фильм. В этом отношении «Матрица: Революция» представляется прекрасным и более зрелым в своем великолепии потомком фильма «Отряд стиляг» (THE MOD SQUAD).
   Вообще, актерский состав напомнил мне сцену в рабочей столовой в фильме Кассаветиса «Женщина под влиянием» (WOMAN UNDER THE INFLUENCE).
   Актеры – просто группа людей, которые выглядят совершенно по-разному. И к тому же отличаются от тех, кто ежедневно донимает нас с экранов телевизоров и кинотеатров.
   Я помню, как братья говорили с самого начала, что фильм – о расовой интеграции. Цвет кожи людей – всего лишь верхушка огромного айсберга под названием Зион.
   Мы не готовы к таким блокбастерам?
   Или мы не готовы к мирным посланиям в темные военные времена?
   «Матрица» воздвигла замечательный, полностью понятный мир, в котором мы знали, кто плохой, а кто хороший.
   «Перезагрузка» размыла эти границы, открыв нам, что оракул – программа, а также познакомив с архитектором.
   Но если мы внимательно посмотрим «Матрицу», то обнаружим, что семена намеков были посеяны еще Морфеусом, который сказал: «… однако я думаю, что именно люди сожгли небо». Также намеки были заложены в самОм методе, которым Нео наносил поражения Смиту. Проникнув в него и взорвав изнутри столпом света, Нео буквально вошел в сердце своего врага.
   Именно в этом заключается совет великого суфийского поэта Руми. Он сказал, что все мы должны попытаться «войти в сердце своего врага».
   И это настоящее единение, о котором говорили братья.
   В том мифическом мире, который они создали, война идет между человеком и машиной. Самая ожесточенная из всех войн. То, что машины сделали с людьми, перекликается с тем, что колонизаторы сделали с обитателями Африки в период работорговли. А то, что люди сделали с машинами, можно сравнить с геноцидом коренных американцев и Холокостом у евреев (смотрите «Аниматрицу»).
   Итак, обе стороны питали враждебность по отношению друг к другу. Вылившуюся в по-настоящему длительную, ожесточенную и жестокую войну.
   Если «Перезагрузка» размывала границы, то «Революция» и вовсе их уничтожила во вспышке света, буквально взорвав.
   Добро не победило зло, они уравновесили друг друга в достижении мира. Тем самым породив рассвет новой эпохи.
   Я уверен, что критики, утверждающие, будто «Матрица» – мешанина из множества плохо сочетающихся компонентов и поверхностный слепок со спиритических и философских течений, просто не желают глубже изучить эти самые течения, чтобы осознать, что «Матрица» – вовсе не мешанина, а скорее глобальное соединение философских теорий. В особенности – индусской и христианской.
   Возможность вырваться из циклов возрождения (революций) и, в конце концов, обрести бессмертную душу – суть одного из основных учений индуизма.
   Точь-в-точь то, что произошло в конце трилогии.
   Все, что имеет начало, имеет и конец.
   Важно отметить, что получится из этого великолепного слогана, если подставить отрицательные частицы. «Все, что не имеет начала, не имеет и конца». Это вечная истина, выраженная и в иудейской философии, и в христианстве, и в мусульманстве.
   Это та ниша, которую занял в финале «Революции» наш герой Нео и, возможно, ее же занял наш антигерой Смит. И снова появляется черная кошка, и новый цикл начинается в нашем океане времени. Океане, из которого, наконец, вынырнул Нео. Избавившись в конце концов от обеих иллюзий: иллюзии матрицы и миража «реального мира».
   Зрители хотели увидеть разрушение матрицы. Освобождение людей. Вышло же по-другому: компьютерный симулятор, скрывающий от людей правду об их порабощении, все еще действует.
   Только теперь, после смещения акцентов в одной из основных тем фильма, рабам предоставлен ШАНС стать свободными.
   Если люди захотят освободиться от пут матрицы, агенты больше не будут их останавливать.
   Лишь сами люди смогут остановить себя.
   Этот мир в корне отличается от того, который предстал перед нами в начале первой матрицы.
   И снова это то, что, как сказали бы христиане, Христос предложил миру. Свободу от человеческих грехов, если люди захотят и выберут эту свободу самостоятельно.
   И снова, черт подери, люди должны решать сами.
   
   Эти фильмы непросты.
   Их нельзя отбросить, заклеймив «вызвавшими небывалый ажиотаж и при этом провалившимися голливудскими блокбастерами».
   Несомненно и то, что их нельзя сбросить со счетов, как сделал Питер Треверс (Peter Travers) из «Роллинг Стоун» (Rolling Stone) (этого оплота прогрессивно мыслящих), заявив: «Проще говоря, этот фильм обманул ожидания».
   Трилогия должна рассматриваться как серьезное произведение искусства, каковым она и является.
   
   Конечно же, есть повод и для критики.
   Некоторые диалоги неуклюжи. Некоторые актеры безжизненны.
   Но, возвращаясь к моей собственной точке зрения (да, я принадлежу к тем, кто в этом мире еще пытается иметь свою точку зрения), критика должна быть искренней, честной, она должна пропускаться через призму любви.
   Мне гораздо интереснее было бы послушать искреннего, но разочарованного поклонника, нежели критика, которому не хватает инвестиций.
   В «Революции» слишком много света, чтобы ее можно было оставить без тщательного анализа.
   Критики, я хотел бы дать вам один непрошеный совет: погасите свет в своих комнатах, так, как погасили свет в кинотеатре Вествуда. Не надевайте шоры, отгораживаясь от красоты другого произведения искусства, как было проделано с оргАном в Дисней Холле.
   Вы должны посмотреть фильм, находясь в подходящем месте. При этом пребывая в подходящем состоянии духа.
   Я советую посмотреть фильм в ИМАКСе (IMAX). Сядьте где-нибудь в центре зала. Положите в задний карман «Бхагават Гиту» (Bhagavad Gita), а в руки возьмите пакет попкорна.
   Дайте себе еще один шанс влюбиться.

© 2003-2004 Bernard White
© 2003-2004 Бернард Уайт
© 2004 www.matrixfans.net - E-mail webmaster@matrixfans.net
© 2004 Russian translation – Sharline
Русский перевод - Sharline, Lozhki.Net