Заранее прошу простить мне мой французкий. Это мы не проходили, это нам не задавали...
**************************
Любовь.
Я сидела за столом и смотрела на него. Прямо в глаза. Я знала, что его глаза – это всего лишь код, его дьявольская улыбка – это код. И даже паршивое вино, которое он пьёт – это код. Весь этот ресторан – это код. И даже сейчас я не реальна.
Реальны только мои мысли и намерения. Я знала, что он готов слушать.
Он пригубил вино.
- Ах, я бы предложил тебе выпить, но ты всё равно откажешься. Хотя, Pughqua pa? Жизель, милая, принеси нашей гостье чего-нибудь лёгкого. Джин-тоника, например. Нет, лучше просто тоника и побыстрее.
- Да, мсье,- сказала молодая японка и удалилась в направлении бара.
- Зачем ты здесь, дитя моё?- спросил он.
- Я бы пришла сюда, чтобы просто поболтать, да вот, свободы не хватает, понимаете, Mir,- я улыбнулась.
- Что в этом смешного? – спросила Персефона, на которую я до тех пор не обращала внимания.
- Просто,- я опустила глаза. - На моём языке слово «Мир» означает нечто более светлое, чем ваш муж, Персефона.
- Занятно,- Мировингин перестал смаковать вкус винного кода. – Но ведь здесь не для того, чтобы болтать. Где причина?
- В чём дело, Mir? – спросила я. – Ты же ведь всегда видел в следствии причину. Почему же не видишь сейчас?
Мировингин проглотил очередную порцию вина и пронзил меня испепеляющим взглядом.
- Я и сейчас её вижу. Ты хочешь выкупить из моего плена одного «человека». Только мне не понятны мотивы твоих поступков.
Жизель принесла мне стакан и поставила его передо мной на стол.
- Arigato,- ответила я.
- Извини, что не предлагаю тебе алкоголя. Тебе ещё далеко до 21 года.
Я сделала один глоток и швырнула стакан в стену.
- Не порти чужое имущество! – рассердилась Персефона.
- Ты что нервная? – спросил один из близнецов-охранников, сидящих в углу.
- Исправим, - заметил второй.
- Я всё ещё жду ответ,- напомнил мне Мировингин. – Тебя ничего с ним не связывает. Знаешь, за такой антиквариат, как этот твой k-566578-VDR11-1045-DGW, платят большую сумму.
- Вы ошибаетесь, Mir,- я подняла глаза. – Нас связывает любовь.
Близнецы начали сдавленно гоготать, Мировингин от смеха брызнул дорогим вином на скатерть, только Персефона смотрела на меня серьёзно.
- Любовь? – француз посмотрел на потолок, внимательно изучая код. – Проблема тут есть, дитя моё. Le probleme, знаешь ли. Ты человек, а он всего лишь приложение. Старая программа, имитирующая роль мальчика. Программа, которую послали на списывание. На стирание, на удаление. А ты... А ты человек, mon cheir.
- На то я и человек, чтобы любить! – прошипела я.
- Не пудри мне мозги, душенька,- француз наклонился ко мне, пытаясь поймать мой взгляд, но я смотрела вниз. – Любовь выдумали люди, чтобы как-то мотивировать свою зависимость. А у него зависимость вызвало изменение кода.
- Вы не правы,- я посмотрела ему в глаза. – Любовь есть ещё и у птиц. А вот они не способны ничего мотивировать или выдумывать. А симптомы те же. И потом, я же не виновата, что вы не удовлетворяете свою жену.
С этими словами я взяла из рук негодующего француза бокал и сделала большой глоток.
- И ваше вино французское – полное дерьмо, мылом отдаёт. Лучше пей «Киндзмараули», придурок.
Я ушла. Я шла по коридору и слёзы текли из глаз. Я села в лифт. Мне не хотелось больше жить. Вдруг распахнулись двери, и я увидела Персефону.
- Ах, если бы я когда-нибудь смогла вот так вот заплакать!- сказала она. – Я готова тебе помочь. Но пусть это останется нашим секретом.
- Зачем? – сквозь слёзы спросила я.
- Когда-то я тоже любила. Любила своего мужа всем кодом, каждой циферкой, каждым значком. Но он сказал, что любви нет, и это раздавило меня.
Мы шли по коридору. Затем Персефона остановилась и открыла дверь в свой кабинет. Мы вошли.
- я больше ничего не чувствую,- продолжила она. – Но если ты убедишь меня, что любишь, то я верну тебе твою любовь обратно.
- Как? – спросила я.
- Мне не ловко и непривычно тебя просить, но... поцелуй меня так, как ты целуешь свою настоящую любовь. Если я снова получу эту дозу чувства, я помогу тебе. Согласна?
Я кивнула. Мне стало жалко эту женщину, пусть она и была программой. Персефона села на подлокотник дивана и закрыла глаза.
Я подошла к ней, обняла её, почувствовала код тепла. Я всё ещё плакала. И, шмыгнув носом, я прижалась губами к её лбу. Персефона тяжело выдохнула.
- Браво,- прошептала она, и по её лицу скользнула слезинка. Может моя, может и её.
- Спасибо,- сказала она, протягивая мне позолоченный CD.- Он здесь.
- А ты не врёшь?- спросила я, садясь в лифт.
- Ну, кто я по-твоему? – возмутилась она. – Человек?
Через 5 минут я уже мчалась по телефонным проводам на корабль.
Она не соврала, ведь всем, даже печенью, хочется хоть немного любви.

__________________
С точки зрения бональной эрудиции отнюдь не каждый индивидуум способен игнорировать тенденции пародоксальных эмоций.

Адрес поста | Один пост | Сообщить модератору | IP: Logged