Падение. Снова и снова. Небо, светлое облачное небо, и птицы, стаи птиц, полет... твой. Снова. Боль, сладкая, из тех, за которую можно отдать все – ибо это твое… самое… любимое… ты любишь эту боль, с закрытыми глазами, отчаянно, самоотверженно, веришь в свет… И ты прав. Но…
Но ты не знаешь одной вещи. И хочешь её узнать.
Но дело даже не в этом.
Тот, кто утешает тебя – должен будет умереть, ты будешь… считать, что ты прав – это ведь твоё… только твоё желание. Нет, это любовь. Невыразимая. Это твоя святая обреченность, твое самое дорогое на свете чувство. За это чувство и умрешь, и отдашь все, что имеешь, и уйдешь, откуда угодно, из любых снов, из любых обстоятельств, от любого сна…
Пусть это невероятно больно.
Ты навсегда забудешь, кем ты был и кем являлся.

А теперь скажи – зачем?

* * *

- Тринити.
- Что?
- Ты не знаешь, куда он делся?
- Я не видела мальчика со вчерашнего…
- Ищу его, весь корабль уже оббегал, все каюты…
- Беспокоишься? Что с ним может случиться?
- Серьезно? Совершенно не знаю, что делать.
- Ты с ним говорил?
- Говорил. И еще поговорю.
- А о чем?
- Он себя не понимает. Он хочет, чтобы его вели, если есть куда. Видишь ли… Тебе разве не важно? Я так и не смог ему предложить больше, чем драки и тренировки… Внутрь его все равно не пустят – мал еще, Зион ему не место – слишком смелый, а так… что я могу?
- Нео, разве ты не…
- Я не понимаю, что МНЕ делать. Я хочу показать ему свободу, хочу, чтобы он почувствовал это, почувствовал сердцем, а не понял мыслью.
Я не знаю, как показать то, что он ищет. Ведь мы сами не знаем, что нас ведет. И куда. А теперь мне просто кажется, что я вижу, куда он хочет, но не может дойти пока что, по неизвестной причине, и я хочу помочь. Мне кажется, я ощущаю то же, что чувствует он.
Я хочу сделать так, чтобы я ему больше не понадобился. Но если я не успею? Если я ошибусь? Я хочу, чтобы он мог жить так, как… не знаю. Жить.
Если я не смогу – то что его поведет, если меня не окажется рядом? Я не могу быть уверен, что он не хочет вернуться обратно.
Трин…
- Я знаю. Доверься сердцу. Ты можешь пойти и вперед, и назад, и правильно и неправильно. Я верю в тебя. Иди, не будучи уверенным в том, что делаешь, но…
- Но?
- Но просто, потому что это твой выбор. Потому что так… Хочется. Понимаешь? Ты ведь помогаешь ему от чистого сердца, не зная, что ему нужно на самом деле, да и вообще, неуверенным в том, что идти куда-то - правильно. Но ты идешь?
- Иду. Странно, куда он все-таки мог спрятаться?
- Милый.
- Да?
- Верь тому, что тебя ведет. Ты ведь знаешь, что ты тоже ему брат, и делаешь это ради него и его свободы.
- Свободы?.. Сомневаюсь, что мне хотелось бы бросить его в никуда, но свободу я обязан ему дать.
- Ну, я ведь всегда помогу, ты знаешь. Уверена, ты справишься с собой.
- Трин.
- Что?
- Я люблю тебя.
- Я знаю. Иди.

* * *

Нетерпимый к неизбежному человек обычно слывет глупцом или сумасшедшим. Когда противятся общепринятому, не просто принятому, но являющемуся правилом, для построения всего остального мира на этом правиле – это рождает абсолютно предсказуемое отношение к человеку. Полностью предсказуемое. Джошуа не был исключением. Он стал другим в команде; его любили и его понимали, но к его повернутости на борьбе со смертью относились свысока. Он сначала не понимал, что остался один. Он обсуждал с Ниро все, что только можно обсуждать о жизни и смерти. Других людей он не привык замечать рядом, поэтому он так долго понимал, что к нему не так, как раньше, относятся. Но не всегда можно было предполагать, что это именно так, а не иначе…
Один человек в Зионе, кроме Ниро и капитана, слушал Джошуа.

Майкл Поппер. Капитан особого отряда АПУ. Он появился в городе с «Навуходоносора»; более того, им когда-то занимался Избранный, поэтому к Попперу в среде его знакомых относились… как бы сказать… с завистью точно, но на ненависть никого не хватало. Поппер был слишком наивен, чтобы понимать своё положение. Этим он отличался от самодовольных операторов в большей своей массе.
Зато он обладал массой преимуществ, кроме сообразительности и изрядной увлеченности тем, чем «надо»…
Например, Поппера всегда можно было поймать в любом переходе города. Он обладал способностью неожиданно оказываться там, где нужен.
Он всегда знал, где найти тех, кто ему нужен. Всегда был там, где должен.
Попперу везло. Да он и сам старался. Но Джошуа любил его не за это. Для него было важным одно – Поппер понимал то, что Джошуа думал о смерти и о свободе. Они могли говорить часами, днями, и им всё равно было интересно. Ниро иногда слушала, а иногда уходила в Храм к подругам, но всегда как-то неясно присутствовала, когда они вели свои бесконечные разговоры. Джош очень хотел, чтобы Ниро была участницей разговоров, но она всегда отказывалась объяснять свою точку зрения, несмотря на то, что она имелась, и замечательно ясная.
Говорить о том, о чём люди говорят всегда, в их случае было не очень уместно – ни в одном известном им мире, кроме Зиона, не имел решающего значения вопрос человеческой свободы, смерти и вечности сознания. Если в Матрице это носило теоретический характер, хотя могло изрядно расширить осознанность, то здесь – это играло роль вопросов жизни и смерти…

* * *

Они сидели на «электрических стульях», с вынутыми штекерами, на корабле капитана Джошуа, и пытались прикончить запасы спиртного из камбуза. Разговор шел на этот раз о прошлом, и, как всегда – о смерти.

- Зачем ты прыгнул с крыши? Ты же четко сознавал, что ты погибнешь, и пути обратно не будет! Пусть этого не случилось – но твои намерения! Тебе что, не хотелось…
- Ой, Джош, будто я тебе сто раз этого не объяснял! Есть свобода! Понимаешь, сво-бо-да! И если бы я не погиб тогда, я бы стал рабом навсегда, и нельзя было бы даже верить в чудо того, что могло случиться! О том, как я освободился, уже ходят такие слухи – мне стыдно слушать, я, по-ихнему, едва ли не новый Нео!..
Обидно, черт побери, Джош, когда ценят не твое намерение – освободиться, а твои поступки. Я ведь не хотел снять с себя все полномочия по распоряжению собственной жизнью. Я выбрал себе смерть! Я понимаю, что тебе нелегко представить себя еще кем-то помимо того, кто живет. Но…
- Знаешь, Майк, я… когда-то говорил, что надо умирать так, как будто тебя никогда и не было. Как будто есть что-то главнее тебя, твоей памяти, тела, знаний, ощущений, души и вообще - того, что есть у тебя.
- А ты не задумывался о том, почему люди говорят «у меня есть душа»?
- В смысле?
- Если ты – это твоя душа, как можно говорить, что душа есть у кого-то? А если ты – это не твоя душа, то, что же она такое, если не ты?
- Нет, мне интереснее в таком случае, кто такой я, если душа принадлежит мне…
- А как душа может принадлежать кому-то?
- Ну… а как иначе? Богу, например.
- А что такое Бог?
- Майкл, я думаю, ты сам должен это без вопросов понимать. И вообще, таким не шутят.
- Я не шучу. Что такое Бог?
Джошуа с сомнением окинул взглядом Поппера, убедился, что тот настроен более чем серьезно, и после недолгой паузы проговорил:
- Говорят, что это наш создатель. Некая сила, которая определяет все наши поступки. Дает нам шанс выбирать, чтобы мы могли пройти через те испытания, что Он нам посылает. Говорят, что Бог есть любовь.
- Вот. Смотри. Как может любовь кому-то принадлежать? Как может Бог принадлежать кому-то?
- Никак… он общий. То есть… Он не у всех один… Майкл! Черт, я ведь никогда об этом не думал.
Так. Если Бог у всех один, то он… Нет, он не один. Помнишь, про то, что если бы лошади умели рисовать, они бы изобразили Бога лошадью?
- Конечно. Но это совсем не значит, что у каждого человека Бог – это он сам. Тогда бы было просто много маленьких собственных богов. Для каждого – свой Бог. Тогда внутренний Бог мог бы становиться человеком, точнее, человек мог бы становиться Богом. Он бы уже не влек его никуда, поскольку влечь приходилось бы его самого. Ты – свой Бог, и ты себе посылаешь испытания, ты себя творишь и ты решаешь, как тебе жить. И ничего снаружи – но так ведь не происходит с тобой?
- Со мной – нет. А вот другие люди…
- Люди, у которых внутренний закон всегда меняется после очередного их поступка, оправдывая всё, что произошло, неизбежностью, божьей (то есть своей) волей, ну там желанием, тем, что жизнь надо жить ярко и отдаваться одному моменту – это вообще безвольные люди… У них законов нет. Только тело, желание жить напоказ и отсутствие выбора. Скажи – ты смог бы жить, зная, что всё твое поведение предопределено малейшими колебаниями настроения, зависящих целиком и полностью от тела?
- Если бы я знал, что оно предопределено, я бы уже не был подвластен предопределению. Я бы хотел сам выбирать, что мне делать.
А что ты имел в виду, когда говорил «становиться Богом»? Это когда тебя же нет, а есть только Бог?
- Эх. Ну смотри. Что такое твоя душа? Душа – это Бог. Ему ничего не принадлежит. Он – это всё, что есть. Понимаешь? А что такое ты? Ты – это твоя душа. Значит, ты – это Бог. Тогда тебе ничего не принадлежит. Откуда у тебя могла взяться душа? Ты – это и есть душа. А уже у души есть ты. Но ведь тебе ничего не принадлежит. Откуда же тогда мог взяться ты, который есть у души? И есть ли ты вообще – ты вчерашний, ты сегодняшний, твои мысли, твои эмоции – ты – есть?
- Не знаю…
- Ну, видишь? Всё просто.
- А я тогда где?..
Поппер грустно и немного устало улыбнулся.
- А «где» - это уже совсем другой вопрос.

- Мальчики! – Ниро появилась из-за спинки кресла, как всегда, совершенно бесшумно. – Наш корабль завтра должен быть в Матрице. Капитан просил тебя, Джо, зайти к нему. У меня странное предчувствие, будто что-то должно произойти…
- Привет, Дайна. – Поппер встал. – Мы просто слишком много разговариваем. Прости, иначе пока нельзя. Мне уйти?
- Нет, Майкл! – Джош вскочил. – Пожалуйста! – он покраснел. – Проводишь меня к капитану? Я еще так много хотел у тебя спросить…
- Хорошо, если он не против. Дайна, ты куда сейчас?
- На технический. Неполадки какие-то, я нужна.
- Тогда до встречи.
- До встречи, Майкл. И не мог бы ты называть меня по имени?
- А какая разница? Настоящих имен мы всё равно не знаем.
- Могу поспорить.
- В другой раз, Дайна,, в другой раз, – он улыбнулся.
- До скорого.

* * *
(to be continied)

Адрес поста | Один пост | Сообщить модератору | IP: Logged