Этот рассказ является предысторией фиков «Безумный день, или никогда не похищайте Джека Воробья», и «О бедном Смите замолвите слово». Но в отличие от них, стеба и юмора здесь нет. Все очень серьезно. Ангста в меру.
Рассказ из цикла произведений, отвечающих на вопрос: Что могло бы быть, если поместить известного всем персонажа в непривычные для него и для нас условия?


Прозрение.


Зло сильнее по своей природе. Быть Светлым куда труднее, чем быть Темным…
С. Лукьяненко.


Вертолет плавно летел над джунглями. Смит был готов проклясть все на свете, включая Лару, которая потащила его на эту прогулку, как она выразилась. Все ждали их на базе, а они уже целый час бесцельно кружили над джунглями, что-то высматривая.

- Может, ты просветишь меня насчет того, что мы ищем?

Смит был раздражен, и не пытался это скрыть. Лара нетерпеливо дернула плечом.

- Да ничего особенного.

- Ничего особенного. И поэтому ты сама не своя последнее время?

- Ты проницателен, как всегда!

Смит нервно поправил галстук. Лара иронично скосила на него глаза.

- Неужели обязательно все время ходить в костюме?

- Вам не удастся убить во мне чувство прекрасного, как бы вы не старались, леди!

- Ты, верно, принимаешь меня за кого-то другого.

- К сожалению, нет.

- Брось, перестань дуться. Мы ведь друзья, правда?

Смит несколько удивленно посмотрел на нее.

- Друзья? Ты можешь употреблять это слово по отношению ко мне?

- А почему бы и нет?

- Ты не устаешь поражать меня, Лара. Неужели я должен каждый раз объяснять тебе на пальцах, что не способен на человеческие чувства? Воистину, женская логика имеет место быть!

- А как тогда назвать твою логику? Машинной? Компьютерной? Или все-таки мужской, то есть упорно непробиваемой? Ты уже несколько месяцев живешь в этом мире, Смит. И не думай, что я настолько слепа, чтобы не видеть твои сомнения.

- Сомнения?

- Именно. Ты достойно воспринял факт существования огромного количества других миров, сделал выбор для перехода через портал, быстро поладил с парнями. Но кое-что ты видимо не хочешь, или не можешь принять. И я даже знаю, что.

- Что же?

- Меня, Смит.

- С чего ты это взяла?

Лара весело рассмеялась.

- А ты еще утверждаешь, что не похож на человека! Да ты сейчас виляешь, как муж, пойманный на измене! Да, именно меня! Я ведь являюсь единственным человеком, который оказался сильнее тебя в твоем мире, если не считать Нео. Но его, я думаю, можно в расчет не брать. А я – вот она! Рядом! Женщина, которая осмелилась диктовать тебе условия, заставила принять определенные правила, и помешала тебе осуществить свою месть! Женщина, которая вытащила тебя из небытия, куда ты, несомненно, попал бы в скором времени. Женщина, которой ты обязан своим спасением, и которая перевернула весь твой привычный мир вверх тормашками! Вот что тебя терзает, хочешь ты того, или нет. Ты опасаешься признать меня своим другом, и почувствовать ко мне благодарность.

- Я могу лишь повторить то, что уже говорил. Я не могу испытывать человеческие чувства.

- Н-да,… мне вот что интересно, тот, кто тебя создал, сделал это умышленно, или нет?

- Что?

- Вложил в тебя твой эгоизм, упертое мужское упрямство, и нежелание слушать разумные доводы, если они тебе не нравятся, или не отвечают твоим логическим представлениям о мире?

- Ты сейчас говоришь глупости.

- Ты еще добавь – умолкни, женщина!

Смит величественно пожал плечами.

- Думай, как хочешь.

- А ты, оказывается, не только человеконенавистник. Ты еще и шовинист!

- Вот как?

- Да, именно так! Ты не бесполая программа, о нет, ты настоящий самец, наполненный предрассудками!

Смит изумленно распахнул глаза.

- Ты это серьезно?

- Вполне! Грубый и наглый самец, любящий применять физическую силу!

- Лара, тебе что, больше не о чем говорить?

- Забудь об этом.

Смит обескуражено умолк. Лара смотрела прямо перед собой, и лицо ее более ничего не выражало. Несколько мгновений оба сохраняли гробовое молчание. Внезапно винт чихнул пару раз и остановился. Все приборы погасли. Создалось ощущение, что вертолет просто выключили. Лара лихорадочно попыталась завести машину, но тщетно. Вертолет камнем начал падать вниз. Треск ломаемых деревьев и отчаянный вскрик Лары слились в унисон, а потом чудовищный удар поверг их в темноту.

Смит открыл глаза и прислушался к своим ощущениям. Да, ничего не изменилось. Он по-прежнему неуязвим и, по сути, бессмертен. Правда, несколько иначе, чем в матрице. Хоть на этом спасибо. А Лара… Лара вовсе не обладает такими особенностями! Он торопливо приподнялся и взглянул в ее сторону. Кабина была искорежена до неузнаваемости. Лара была зажата между стальными рамами, бессильно откинув назад голову, отягощенную длинной косой. Смит пробрался к ней, и увиденное ему не понравилось. Совсем не понравилось. Лара была жива, но без сознания, из уголка посеревших губ стекала струйка крови. Он одним движением разогнул рамы, и Лара вывалилась ему в руки. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, насколько серьезно она ранена. Смит провел руками по ее телу и отметил сотрясение мозга, перелом трех ребер, пробитое легкое и сломанную ногу. Возможно, были и другие внутренние повреждения. Он уже успел забыть, насколько хрупко человеческое тело. Оставалось только удивляться, что дело ограничилось только этими ранениями. Смит подобрал две тонкие стальные планки, снял галстук, и наложил на сломанную ногу, импровизированную шину. Пробитое легкое обильно сочилось кровью. Скверно. Он достал из аптечки бинты и перевязал ее. С остальным он ничего поделать не мог. А теперь? До базы – сутки пути, если идти пешком. Связи нет. На помощь никто не придет. Что ж, остается только одно. Смит как можно осторожнее приподнял Лару, набросил на ее плечи свой пиджак и взял ее на руки. С ее губ сорвался тихий стон, исполненный муки. Она открыла глаза, и Смит увидел в них лишь бесконечный океан боли.

- Что… со мной?

- Ты ранена, Лара. Но жива.

- Я это… вижу…

Она закашлялась, мучительно захлебываясь кровью. Хрип из пробитого легкого громко раздавался при каждом вздохе. Смит вдруг ясно осознал, что если в ближайшее время ей не окажут помощь, она умрет от потери крови и болевого шока.

- Я отнесу тебя на базу. Не волнуйся. Все будет нормально.

Лара беспомощно припала головой к его плечу и снова потеряла сознание. Что ж, это к лучшему, по крайней мере, так ей будет легче переносить боль. Он определил маршрут и начал свой путь, стараясь ступать как можно осторожнее, чтобы не тревожить Лару. Джунгли плотно обступали его со всех сторон. Духота была невыносима, лианы лезли в лицо, и путали волосы. Смит шел вперед, стараясь не обращать на это внимания. В конце концов, он не человек. Переход между мирами изменил его. Он потерял свою способность воплощения в других телах после условной смерти, но не потерял неуязвимости. Но теперь он приобрел некоторые слабости, свойственные живым существам из плоти и крови. Усталость. Способность чувствовать боль. Это была расплата за уход от своей неизбежной смерти в Матрице. А еще для того, чтобы он научился лучше понимать людей. Так выразилась тогда Лара, и была права. Он невольно взглянул на нее и увидел заострившиеся черты смертельно бледного лица. Длинные ресницы отбрасывали тени на высокие скулы. Ее кровь уже насквозь пропитала его белую рубашку.

Сомнения. Да, сомнения, вот что мучило его. Лара была права, а он не хотел это признать. Он до сих пор терзался правильностью своего выбора. Правильностью ли? Но что ждало его в Матрице кроме смерти? Лара слишком наглядно показала ему его судьбу. Так наглядно, что ему даже стало не по себе. Значит, вот что уготовил ему его создатель. Глупо. Банально. Пошло. Он, агент Смит, гроза повстанцев, главное обеспечение правопорядка и безопасности системы, четко и неукоснительно выполняющий свои обязанности, не видящий перед собой иной цели, чем преданность своему миру, был обречен на смерть от руки человека. Был обречен с самого начала, до своего рождения, если можно так выразиться. Для того и был создан. Так было задумано. Впервые Смит подумал о несправедливости такого предопределения своей судьбы. Значит, он был создан и запрограммирован как орудие убийства, холодное, беспристрастное, не чувствующее жалости. Ну что ж, архитектор был бы сильно удивлен, увидев его сейчас. Его, спасающего жизнь человека. Эта мысль принесла Смиту какое-то острое мстительное удовлетворение.

Но архитектор просчитался, с избытком наделив его ненавистью, одной из самых сильных человеческих эмоций. Ненависть двигала им когда-то. Ненависть, обратной стороной которой является любовь. А что такое любовь? Иллюзия? Причуда восприятия? Обыкновенная физиология биологических существ? Или перенесение центра вселенной своего эгоизма в другое существо? Когда собственная жизнь теряет смысл, если нет возможности сделать счастливым того, кого любишь, или спасти его. В чем же смысл этого чувства, которое сводит людей с ума, придавая им поистине безумную силу и храбрость? Почему люди готовы все отдать за возможность быть вместе с объектом своей любви, или умереть за него? Неужели ответ на этот вопрос лежит за пределами его разума, который он привык считать совершенным?


Хочет ли народ продолжения?

__________________
"И вдруг я увидел, что значу что-то для другого человека и что он счастлив только от того, что я рядом с ним. Такие слова сами по себе звучат очень просто, но когда
вдумаешься в них, начинаешь понимать, как это все бесконечно важно. Это может поднять бурю в душе человека и совершенно преобразить его. Это любовь и все-таки нечто другое. Что-то такое, ради чего стоит жить. Мужчина не может жить ради любви. Но ради другого человека - может."

Эрих Мария Ремарк «Три товарища»

Покроется небо пылинками звезд,
И выгнутся ветки упруго,
Тебя я услышу за тысячу верст,
Мы - эхо,
мы - эхо,
мы - долгое эхо друг друга…

Адрес поста | Один пост | Сообщить модератору | IP: Logged