Мы долго шли по коридорам города. Мосты путались под ногами, железо гремело, поэтому мы молчали. Я всё ещё помнил, как капитан стоял на том берегу, вдыхая туман. С той самой ночи он не сказал мне ещё ни слова, и я ждал. Мне казалось, он чего-то всё время ищет. То ли слов, то ли подходящих мыслей, которыми можно было бы поделиться. Но несмотря на то, что мы уже неделю проводили с ним вдвоём целые дни, говорить он не мог. Или не хотел.
В тот раз мешал громкий звук шагов.
Странно, но все время находился повод не говорить ничего.
Я всё думаю, до сих пор, почему нам даже не нужны были слова? Иногда я на него смотрел, он – на меня, и это как-то точно передавало то, что он не говорил. Я непривычен к его способам общения, но этот меня… цеплял, что ли.

Тогда мы пытались найти место, где можно было бы посидеть спокойно. Технический этаж давно перестал быть уединенным местом, после того, как в городе пошли слухи, что там любил бывать Избранный. Это было странно… Седьмой год шло поклонение его памяти, будто это не был такой же человек, как и мы. Мне бы было не очень приятно, если бы обо мне говорили не о как человеке, освободившего свой разум, а как о боге, которому дана огромная сила, чтобы всех освобождать…
Ну не умею я говорить как надо. Хочу сказать этим, что все мы люди, и он достиг своего по праву. И умер за дело. И кто угодно так может. Пусть Феникс скажет. У него язык лучше подвешен.

Короче, шли мы тогда, а навстречу – капитан Ниобе. Я ушел бы – все-таки они близкие друзья – но он поглядел на меня так, как глядел весь день – и кивнул, «останься».
Она такая грустная стала, серьезная сразу. Говорит «здравствуй, капитан». Он ей улыбается и обнимает. А она же маленькая такая, ему по грудь, уткнулась в Феникса и лицо его не видит. Он этак хитро смеется, будто больно ему не смеяться… а смеяться – еще больнее. Мокрое лицо, а она не видит. Спрашивает «ну как вы поживаете?» Он, «нормально, всё в порядке». И улыбается, снова. Ну вот только он так умеет улыбаться. Как будто и счастливо, а так грустно. Ниобе наконец подняла голову. «Почему ты плачешь?» «Не плачу я. Всё нормально, девочка моя». «Да вижу же, плачешь». «Это оттого, что мне хорошо». «Что же тебе хорошо?» «Да просто так». «Это хорошо. Что-то изменилось?». «Да.» «А это правильное изменение?» «Посмотрим, котенок. Сегодня – правильное, завтра – нет. Я хочу попробовать». «Только осторожно, ладно?». «Я не боюсь за себя. И ты не бойся. Переживу.» «Я тоже… переживаю». «Хорошо… поговорим вечером? Я найду время для тебя». «Ладно. Я пока не занята. Старк, пока», - и ушла. Оглянулась напоследок и повернула за угол. Я тогда подумал, что они при мне боятся что-то обсуждать. Потом оказалось – нет. Просто иногда интереснее говорить вдвоем, чем вдвоем с третьим. Интереснее, а может, просто прямее. Легче быть смелым.

А я решился, спросил его напрямую, «что ты хочешь попробовать сделать?» Насторожиться бы мне да послушать повнимательней. А он, «не волнуйся. Все будет нормально». Ага, как же.

***
Он стоял на коленях перед койкой, уткнув голову в руки. На изголовье мигала алая лампочка – симулятор…

…Правда…
Я говорю сам себе, что этого хочу. Но хочу ли? Мне так долго было неприятно… Знаю, это не так правильно, как могло быть при других обстоятельствах…
Имею в виду – если больно, не факт, что это верно…. Не факт, что правда всегда бывает только противоположной счастью… Ведь это разные уровни. Скрещивающиеся в пространстве. Не параллельные, но и не пересекающиеся.

Мне было больно… Я мог бы, конечно, заставить эту боль замолчать… Когда со мной говорили капитаны после отключения, кто-то из них сказал мне: «если заноза в твоём мозгу – значит, в твоих силах заставить её замолчать?»
Но я так любил эту простую отговорку. Мне хотелось, чтобы меня можно было жалеть за это. Мне хотелось боли.
Тем более, правда была такой пустой, такой скучной. Она выражалась всего одним словом. Я долго пытался это понять, а когда понял, то от тоски мне стало еще хуже.
Одиночество.
Смешно? Абсурд… Я всего лишь был человеком, ждущим чего-то от других, ждущим света, тьмы, чего только не ждущий… Ленивым я был, вот что.
И это… неверно?
Я бы хотел верить, что я неправ сейчас… В то, что иллюзия – это то, что мне не нужно, чтобы освободиться…
Я бы хотел верить, что я прав сейчас, когда об этом говорю.
Я бы вообще очень хотел во что-то верить.
Если бы да кабы. Забыть. Забыть эти иллюзии. Это разочарование…
Так, что это я? У меня тут симулятор…
Нельзя…
Это лишь обман…
Это лишь «реальность»…
Человек, ждущий мечты, ждущий событий, которые бы извне поменяли что-то внутри, а не снаружи - еще и дурак… мало того, что бездельник, идиот…
Ну, в общем, психологический портрет готов.

Он встал и покосился на огонек. Долго стоял, переступая с ноги на ногу, затем помотал головой и отошел. Остановился. Подумал.
«Нет, не стоит…»

Конструкт мигнул между связями зеленого цвета, пронесся вихрями света в мозге, застучал, погас и снова утих…
Он был в симуляторе. Весна. Светло-синее небо. Деревья, начинающие цвести. Солнце.
Она, такая совершенная, обернулась к нему с неизменной улыбкой и присела на зеленый холмик. «Привет», - говорили её глаза, её теплые зеленые глаза.

- Привет, - сказал он вслух.
«Как ты сегодня? Расскажи что-нибудь», - представил он её ответ и подошел ближе.
- Я вот задумался о том, стоит ли мне воссоздавать прошлое. И есть ли вообще что-то, что не воссоздать. Да и нужно ли это.
Она молчала. Программа не была настолько продумана, чтобы давать адекватные вербальные реакции, - он просто не смог задать определенный образ мыслей, тот образ мыслей, что он сам не мог понять никогда, с самого начала их знакомства.
- А еще я видел Оракула. Она мне сказала, что смерти нет.
Она так ласково и понимающе смотрела…
- Я в это верю. Когда вижу тебя, моя радость.
Девушка прикоснулась к нему своей тонкой рукой и погладила по спине.
«Я-я-я просто не хочу от этого отказываться…»
- Отпусти, не надо…
«Я-я-я просто обожаю эту симуляцию… черт с ней…»
- Нет, отпусти меня… я не могу… я не хочу…
Да…

***

Он резко сел. Сколько сейчас времени? – подумал Феникс.
Нет, пока еще успеваю…
Ах, уже утро…
Еще ночь…
Еще одна…
Еще один сон…
Всего лишь…
Всего лишь ничто.

В этом нет никакого смысла. В этом нет даже свободы. В этом даже приятного мало.
Это лишь мой сон. Только то, что помогает мне уходить в сон глубже, видеть его ярче, и ничего больше…
Это моя фантазия.

***

Старк стоял на балконе уже целый час. «Он обещал», - повторял он про себя, - «он обещал прийти».
Уже так давно он не говорил со мной прямо. Уже так давно у него в глазах – сухо и светло. Уже так давно он молчит, не плачет, не смеется, даже не рассуждает. Что с ним?

- Привет. Я знаю, знаю, не надо. Я сегодня глупый.
- Я думал, опять простою целый день.
- А такое было? – на лице Феникса проступило неподдельное изумление.
- Мы с тобой не так давно договорились встретиться, а ты пришел только на следующий день. Чем занимаешься-то?
- Ой… прости меня, ради всего святого. Я не хотел, я просто… Забудь. Забудь. Пожалуйста.
- Ничего. Ты скажешь, что с тобой?
- Ты сможешь не перебивать… - голос задрожал и внезапно стал каким-то глухим.
- Давай.


Мы с тобой были как две части целого. Мы каждую ночь видели друг друга, и были рады. Ты была программой. Ты есть, да, ты человек, но тот человек, которого я – давно – любил, погиб… Его больше нет, я не найду его в это мире, никогда… А тебя я могу любить… Какую угодно… Ты будешь рядом, как я скажу… Ты слушаешь меня… Пусть у тебя есть своя воля, но я нужен… Хотя… Но ты так нужна мне… Я так слаб…
А ты ненастоящая… Статуя... Хотя и почти реальная…
Я любил тебя… Нет… я всего лишь использовал тебя. Любил я не тебя. Я любил её.
- Старк, я не могу… она похожа… я хотел, чтобы она была похожа, и она почти как… совсем как человек…
- Но ты знаешь, что создал её именно ты.
- Как может творец убить – да, убить! – свое творение! Как можно… Как могут почки лопаться без боли?... Из них появляются цветы и листья… А им больно…
- Разве ты хочешь и дальше обманываться? Ты этого хочешь? Нет, ТЫ хочешь?
Он отвернулся и нажал «Delete».
Я смогу пережить эту боль.
Пусть.
Это лишь правда, не этого ли ты хотел?

Адрес поста | Один пост | Сообщить модератору | IP: Logged