Пифия
Оракул
На форумах с декабря 2003
Местонахождение: У себя в квартире
Сообщений: 1690
|
Плата за управляемую удачу
Без определенной цели жительства
by Кошак и Пифия
Нет, что ты ни говори, а везло Ваське Трехрукому всерьез. Его, в общем-то, потому трехруким и прозвали - мол, две руки свои, третья в ментовке. Хотя это, конечно, с зависти говорили, не было у него никакой там руки. Но все равно - гоняли откуда бы то ни было Ваську куда реже, чем остальных, да и били тоже. Больше того скажу, вовсе Ваську менты не били, но признаться в этом своему брату-бомжу - сами понимаете... Это ж все равно, что признаться, что тебя блохи не едят. Узавидуются. А уж если узавидуются - пиши пропало, свои же такое устроят, какое ментам вовек не снилось. Вот и не признавался. Приходил иногда, жаловался, что опять на вокзале по почкам дубинками оприходовали, еле ушел, хотя на самом деле только обругали матерно - Васька сам и ушел... Он вообще был какой-то блаженненький, этот Васька. Если с теплого места сгоняли - никогда не спорил, будь хоть минус двадцать на улице. Если бутылку не принимали, или в магазине сука-продавщица обсчитать пыталась - молча уходил. Казалось, ему от жизни вообще ничего не надо. Зато, похоже, и жизни от него тоже ничего было не надо, вот она и помогала ему, чем могла, чтобы только отвязаться поскорее. Вот только деньги обходили Ваську стороной, что не мешало ему жить. На хлеб хватало, а водкой с ним иногда делились товарищи по несчастью, которым везло в этом плане больше. Для них, сотоварищей, набрать денег на выпить было куда более ценным делом, чем не получить по шеЯм или переночевать в сухости. Для Васьки же повседневный относительный уют был понятнее, и потому ближе.
Так и сегодня непонятное наитие подняло Ваську с теплого вокзала и повлекло куда-то во дворы. Уже удаляясь от здания, он услышал за спиной ругань. Менты были какое-то новые, по голосам не определялись, а значит, ничего хорошего от них ждать не стоило. Он поднял взгляд. Большие часы над зданием выписывали слово "ЗОО". Эта несообразность - написано ЗОО, а там вокзал - наверное, тронула бы его воображение, не атрофируйся последнее за несколько лет подобной жизни. Из недалекого подъезда пахнуло теплом и сыроватым запахом подвала, и Васька направился туда. На счастье, подвал не был заперт. Васька вообще только теоретически знал, что такое, когда негде заснуть. Он слышал об этом от товарищей по несчастью, но сам в такие ситуации пока не попадал. Везло ему. Он забрался на теплую, хоть и тонкую, трубу, укутался поплотнее в пальтишко – не май месяц на дворе, к тому же снимешь - сопрут, да и забылся суетным, пустым и темным сном.
Утро встретило его отнюдь не прохладой, а дерганьем и кашляньем трубы, которая, видимо засорившись, сбросила его на грешную землю. Грешный же бетон подвала также встретил его весьма недоброжелательно. Особенно пострадал нос, с размаху впечатавшийся во что-то металлическое. Васька чертыхнулся, подложил кулак под голову и попытался снова уснуть, но как он ни ворочался, проклятая железяка впивалась ему то в кулак, подложенный под голову, то в щеку, неосторожно опущенную на землю. Так или иначе, вся сонливость куда-то испарилась, осталась только железяка, непонятным образом оказавшаяся уже зажатой в кулаке. Железяка была маленькая, со всех сторон острая, и было вообще непонятно, откуда она такая взялась тут в подвале и зачем она вообще ему, Ваське, нужна. Впрочем, загнать её кому-нибудь, может, было бы и можно... Железяка тем временем перекочевала в Васькин карман, а сам Васька пошел обследовать дом, в котором стечением обстоятельств оказался.
Поднявшись на второй этаж, Васька обнаружил возле мусоропровода целое состояние. Какой-то ленивый хозяин выставил из дома полиэтиленовый пакет, набитый бутылками. Подхватив его за ручки, Васька бочком-бочком выскользнул из дома, пока его не заметила дворничиха. Вообще-то, по негласным законам, подобные вещи принадлежали ей. С другой стороны, вернись Васька лет на пять назад по времени, он бы с удовольствием процитировал параграф Римского права, касающийся того, что вещь принадлежит тому, кто её первый нашел. А что ни говори, первым пакет нашел Васька. Свернув за дом, он обнаружил, что приятные радости этого утра не прекращаются. Какая-то неизвестная ему компания явно сидела этой ночью на скамейке, и сейчас вокруг неё валялись алюминиевые банки. Сплющивая их в аккуратные лепешечки, Васька испытал какое-то садистское удовольствие, невыразимое скудным лексиконом, состоящим из редуцированных слов, понятных только таким же, как он, да нескольких раз-навсегда затверженных слов и сочетаний, предназначенных для общения с представителями торговых и силовых структур.
Бутылки, на диво, приняли все. До единой. Даже ту, у которой на горлышке Васька сам разглядел скол, приемщик почему-то принял сразу, видимо, не заметив. пригоршня обтрепанных купюр и не менее грязных монет перекочевала Ваське в карман. День явно удался - а удавшийся день был хорошим поводом для того, чтобы его отметить. В ларьке за углом на нижней полке, задвинутый в дальний угол, стоял знакомый еще с доперестроечных времен портвейн "Анапа". При цене в восемнадцать рублей семьдесят копеек за поллитру, он явно представлял собой неходовой товар, пригодный разве для того, чтобы выводить в квартире клопов, но для Васьки и эта сумма в обычные дни казалась слишком большой. Однако сегодня деньги отчетливо тянули карман, и он протянул мятый полтинник в окошко. "Две Анапы, хозяюшка, и стаканчик.." Девушка в ларьке - слишком симпатичная, чтобы в этом возрасте научиться хамить людям вне зависимости от их внешнего вида, повела глазами влево-вправо по ларьку, и явно не нашла искомого. Пришлось показывать пальцем, где в витрине стоит эта самая "Анапа", и ждать, пока девушка пробьет чек, переложит деньги к себе поближе и пойдет искать в рукотворном лабиринте коробок вторую бутылку. "Так, значит, пятьдесят рублей я Вам дала, с меня еще двенадцать-пятьдесят..." Девушка вывалила на поддончик пригоршню мелочи. Васька, не соображая, с чего ему такая удача, сгреб все, в том числе и свой же полтинник, рассовал бутылки по карманам и пошел прочь от ларька, пока девушка не сообразила, как он обогатился.
Портвейн действительно оказался противным. Впрочем, он был достаточно крепким, чтобы непривычного Ваську повело уже к середине первой бутылки. Припрятав вторую про запас за батарею и накрыв пластиковым стаканчиком, он вышел на улицу. Ноги привычно вывели его к помойке, на которой он обычно "кормился". Обойдя мусорный бак кругом, Васька на минуту присел на подвернувшийся под жопу вывороченный блок поребрика и остервенело потер глаза. Столько совпадений в один день быть не могло. Видимо, осень заставила кого-то из хозяев вывернуть сундук с зимней одеждой, и, найдя давно нелюбимое пальто насквозь проеденным молью в нескольких местах, владелец решил, что это хороший повод избавиться от давно надоевшего "футляра", в котором не согнуться, и который приходится иногда надевать, потому что он не просто так "футляр", а чей-то там подарок, а тут как раз проела моль, и в таком месте, что дорога одна - на помойку. Подняв пальто, бомж начал перекладывать содержимое своих карманов - какие-то очень нужные в хозяйстве тряпки, веревочки, китайский перочинный ножик с обломанным лезвием - в карманы нового пальто. И вот тут Ваську осенило. Он вытащил из кармана ту самую железяку. Она была круглая, с торчащими во все стороны лучами, а по середине было что-то написано не по-русски, но явно не "Shop" и не "Second hand", а непонятное. Васька хрипло расхохотался, а затем переложил железяку в пальто. Может, сложись все иначе, он бы вспомнил слово "амулет", или, еще почище, "талисман" - но в нынешнем состоянии он был на это неспособен. Что-то тянуло его вернуться в подъезд, где оставалась еще бутылка, и там обмыть и новое пальто, и железяку - понятие "обмыть" задержалось в мозгу куда лучше, чем слово "амулет".
С другой стороны, новая удача нуждалась в проверке и подтверждении, и Васька направился на вокзал. На вокзал, впрочем, его не пустили. Двое незнакомых ментов, видимо из тех, что приехали вчера, преградили ему дорогу, и в непарламентских выражениях порекомендовали убраться подальше. А когда он попытался что-то возразить - удача добавила гонору - невежливо развернули его в направлении, откуда он только что пришел, и от души перетянули дубинкой поперек спины, а потом добавили по почкам. Расстроенный Васька побрел было прочь, в сторону давно знакомого хлебного, где добрая продавщица в тяжелые дни даже давала полбуханки в долг - но не больше полбуханки, и обязательно вспоминая и требуя должное, когда деньги появлялись. Неожиданно его взгляд зацепился за что-то, лежащее на земле, и в этом чем-то он, подойдя поближе и всмотревшись, узнал кошелек. Сумма, оказавшаяся в кошельке, казалась неправдоподобной – две хрустящих пятисотки, и еще какая-то мелочь, пересчитывать которую тут, куда в любой момент мог вернуться хозяин, было глупым. Васька спрятал кошелек поглубже и отправился в продуктовый. Душе хотелось много, и сразу, мясных консервов, водки, а главное - света и зеркал, которые, как он откуда-то помнил, должны быть в любом настоящем магазине - в отличие от тех подвальчиков, в которых ему приходилось бывать. Вот только при входе в "настоящий магазин" стоял охранник, который при виде Васьки сразу же сделал стойку, как гончая, и, почти повторяя только что сказанное ментами, послал Ваську очень, очень далеко от магазина. Попытки объяснить охраннику, что у него, Васьки, есть деньги, и он, Васька, хочет купить еду, действия не возымели, разбившись о железобетонный довод - "да от тебя шмонит так, что все покупатели разбегутся, и пол-магазина после тебя мыть придется".
Так что ноги сами собой привели Ваську к тому же хлебному. Взяв французский батон - самый дорогой в магазине - и коробку самого дорогого же молока, Васька пошел барствовать на задний двор, где стоял давно знакомый детской грибок. Дети под грибком никогда не играли, еще в эпоху Васькиного детства предпочитая соседний дворик с горкой и настоящими футбольными воротами - ну и что, что одними, и грибок с круглым столиком и круглой же скамеечкой вокруг него, отошел в полное владение местным алкоголикам. Увы, сейчас там, как назло, сидел Смерд - единственный обитатель района, отношения с которым у Васьки как-то не сложились. Васька попятился, в надежде остаться незамеченным, но Смерд неожиданно обернулся.
- Трехрукий? А ну-ка подь сюда! Жрать есть?
Васька попятился, сгибаясь, чтобы карман пальто не так заметно оттягивала тяжеленная коробка молока.
- Да ты в обновке... Давай меняться. Ты мне - я тебе. Товар-деньги-по шее. Пальто снимай, я сказал!
Васька попятился еще дальше, скрываясь за углом дома.
- Прибью! - пообещал Смерд, но вставать, чтобы выполнить угрозу немедленно, не стал. Понимал, что тратить силы на разборки сейчас - это лишнее, и так еще встретит и накостыляет.
Васька поёжился от странного предчувствия. Несмотря на то, что кормились они со Смердом в одном районе, встречался он Ваське очень редко - куда реже, чем другие обитатели, даже Манька ХренА, которая из своего двора выползала только до винного, да еще если где жратву благоварительную давали.. А тут вот такое невезение.. Впрочем, найдя наконец свободную скамейку и приступив к поглощению совершенно, как оказалось, безвкусного батона и почти неразличимого по вкусу молока, Васька разфилософствовался. Он решил, что эти бытовые невезения – всего лишь расплата за случающиеся с ним сейчас удачи. С другой стороны, все случившееся совершенно выбило его из колеи. Особенно менты, козлы, - он только сейчас понял, что такое на самом деле побои, о которых он иногда рассказывал товарищам по несчастью.
Он как раз запихивал в рот последний кусок батона, когда в дальнем конце аллейки, на которой он расположился, нарисовался некто, которому было здесь явно не место. Среднего роста, в строгом костюме, в ослепительно-белой рубашке и сверкающих ботинках, он казался выходцем из того мира, дорога в который Ваське была закрыта наглухо - по крайней мере, до сегодняшнего утра, когда он нашел железяку. Впрочем, об этом он еще не успел подумать. Все времени не было.
Некто подошел к Ваське и с полминуты внимательно смотрел, как тот, сначала неспешно, а потом засуетившись, давясь и булькая, допивает молоко. Наконец, когда молоко распределилось между Васькиным желудком и его же лицом и шеей, а коробка была отставлена в сторону, незнакомец заговорил.
- Здравствуйте. Я к Вам по делу. Дело в том, Василий Никанорович, что Вы являетесь обладателем предмета, который принадлежать Вам никак не может.
- Чего? - От съеденного Васька осоловел, и не очень понимал, чего вообще от него сейчас хотят.
- В данный момент моей задачей является возвращение владельцу некоего предмета, попадание которого в чужие руки, несомненно, приведет к крайне нежелательным для моего клиента последствиям.
- Чертовщина!
- Вы даже не догадываетесь, насколько Вы близки к истине. А теперь, - в голосе незнакомца блеснул металл, - отдайте то, что Вам не принадлежит!
В этот момент раздался звонок мобильника. Незнакомец потянулся к карману, и отрывисто бросил в трубку "да". Из трубки негромко, но отчетливо донеслось: "Афанасий Никитич, голубчик, тут у нас проверочка нагрянула, неприятность, правда же? Могут, упаси Баал, и тебя ненароком попроверять. Так что ты там вежливенько, аккуратненько, чтобы любо-дорого посмотреть было, ладно?" Незнакомец выругался и убрал трубку в карман.
- Василий Никанорович, все дело в том, что в Ваши руки случайно попал предмет, который принадлежать Вам не может ни в коем случае. Вы понимаете?
- Последнюю рубашку снять хотите? - разозлился Васька.
Его собеседник, кажется, был способен читать мысли. Или просто был хорошо осведомлен о его, Васькином, недавнем прошлом.
- Нет, не бойтесь, - успокоил он. - Ваше пальто мне совершенно не нужно. А вот то, что лежит у Вас в.. - он на мгновение ушел в себя, - левом кармане этого пальто, - его снова прервал звонок телефона.
"Да? Кто это? Бабушка? Да, да, у меня все хорошо. Что случилось? Нет, я не могу к тебе прямо сейчас при... Сон плохой увидела? В руку, говоришь, сон? Бабушка, я не могу говорить, я при посторонних. Как что делаю? Работаю. А какого черта они могли кроме меня послать? Нет, его не могли. И хорошо, что не смогли, он бы тут наворотил. Ты ж знаешь, он же любимый ученик нашего зампобедам, а у нас проверка. Нет, бабушка, не меня проверяют, весь отдел, не бойся. Ничего со мной не будет, ты сама говорила, я незаменимый. Это людей незаменимых не бывает. Да, хорошо. Обязательно. Через правое плечо, я помню. Да, я позвоню".
- Так вот, - снова обратил он свое внимание на притихшего под напором эмоций Ваську, - этот самый предмет, лежащий у Вас в кармане, необходимо вернуть владельцу. Мы выражаем Вам благодарность за то, что Вы нашли пропажу, и готовы в качестве вознаграждения списать Вам расходы, связанные с её эксплуатацией.
Васька и слов-то таких не понимал, а то, что понимал, связывалось как-то со скрипом. Единственное, что до него дошло - так это то, что железяку у него хотят отобрать, а взамен этого пытаются что-то непонятное всучить.
- Нет уж, - возразил он, - давайте лучше деньгами.
- Хорошо! - как-то уж очень легко согласился незнакомец, - сколько Вы хотите?
В этот момент у него снова зазвонил телефон, давая Ваське поразмыслить над заданным вопросом. Судя по разговору, на том конце провода была девушка, и назвать её характер ангельским можно было только под дулом пулемета "Максим". У незнакомца явно назревал грандиозный скандал. Кое-как замяв разговор, явно расстроенный незнакомец повернулся к Ваське.
- Так сколько Вы хотите? - переспросил он грустно.
- Миллион, - гордо прозвучал человек.
- Хорошо. Наличными?
Ответ был дан настолько быстро, что Васька подумал было, что продешевил, но и названная сумма не укладывалась в голове, так что грусть была какой-то беспредметной. Тем более, что надо было думать над заданным вопросом. Получишь все наличными - сопрут сразу же. Да и в карман такую кипу денег не положишь.
- Или как?
- Могу положить в банк на Ваше имя. Не бойтесь, не обману, в работе с таким прибором, который лежит у Вас в кармане, обманывать кого бы то ни было не рекомендуется. Так как?
- Ну, давай в банк. - Васька припомнил, что у него еще лежит в кармане две пятисотки с мелочью, так что на первое время хватит.
- У тебя хоть паспорт с собой есть? Тебе ж без него деньги не выдадут, дурило... - как-то сразу расслабился и подобрел незнакомец.
- Нету, - паспорт у Васьки стырили еще в первый год бомжевания, вместе с первой телогрейкой.
- Держи, - жестом фокусника Афанасий вытащил из-за пазухи красные корочки.
Огрубевшими пальцами Васька раскрыл его. Паспорт на имя Божемойского Василия
Никаноровича, 1962 года рождения, фотография...
- Это ж не моя фотография.
- Ничего. Голову помоешь, пострижешься, побреешься - будешь похож. Не бойся, паспорт нормальный, совершенно законный. Я ж сказал - обманывать тут не рекомендуется. Удачи вовек не увидишь. Ладно, мне пора. А тебе – бесплатный совет. Тут в двух кварталах банька, направил бы ты стопы свои туда первым делом, станешь на человека похож - авось и мысли человеческие в голову вернутся. Как-никак, по Его образу и подобию сотворен, не по моему. Тысячи ста двадцати рублей в твоем кармане хватит на то, чтобы помыться, постричься, побриться и сдать свою рухлядь в чистку. Выйдешь из баньки человеком, банк до девяти работает, еще успеешь. Давай штуковину, - и протянул ладонь.
Как только железное "солнышко" оказалось в ладони, он повернулся и пошел вдоль по аллее, потом свернул за поворот, и словно сразу же растаял в толпе, хотя толпы как таковой и не было.
Васька еще минуту посидел на скамеечке, размышляя, а потом поднялся и направился в сторону баньки. Пускать его туда отказались наотрез, но когда он сначала минут двадцать поскандалил, а затем клятвенно пообещал, что сразу сдаст одежду в химчистку при той же бане, и не выйдет, пока не будет чистый, как Адам к вечеру шестого дня творения, впустили. Раздеться и вправду пришлось прямо в прихожей, паспорт и кошелек, как единственные ценности, уложили в шкафчик, выдав ему номерок, взяли деньги за баньку и химчистку, снабдили за умеренную плату мылом, мочалкой и пятью пакетиками шампуня и загнали в парящее пространство мойки.
Горячая вода, казалось, проникала через слой грязи, пота, задубевшую кожу, мышцы, кости, соединительные ткани и прочую накопившуюся в организме дрянь прямо в душу, смывая с неё грязь. Он намылился, вымылся, и еще раз, и еще, потом намылил мокрую голову, и смыл, потом попытался открыть пакетик шампуня, но заскорузлые пальцы не смогли справиться с ним, и он снова намылил голову мылом, и еще раз, и мотнул головой, ощущая, как ставшие вдруг очень легкими волосы разлетаются по сторонам. А потом снова намыливался и смывал. Потом какое-то воспоминание погнало его в парилку, но сердце неожиданно напомнило о себе, и ему пришлось покинуть приятный жар, и снова согреться под душем. Наконец, согревшись телом и душой, он вернулся в банщику, и купил на радостях пару белья и носки, и переоделся, и одел свою, только что отстиранную и еще чуть-чуть влажную, но не сыростью, а чистотой одежду. Потом пошел постригся, и поругался с парикмахером, который пытался, не спрашивая постричь его как-то дорого, вместо того, чтобы просто укоротить волосы как-нибудь.
В банке его странное, настороженное поведение сразу привлекло внимание охранника, который попытался выставить его за дверь, а затем только что не взял на мушку, и проконвоировал к девушке за пуленепробиваемым стеклом, и на лице его читалось, что будет с этим самым подозрительным посетителем в рваном пальто, если только у него не окажется обещанного счета в банке. Счет, к огорчению охранника, обнаружился, и сумма на нем вызвала на лице девушки нарочито-уважительное выражение, сквозь которое, тем не менее, пробивалось легкое презрение к не слишком бритому человеку в рванье.
Когда Васька покинул банк, часы над дверями показывали полдевятого вечера, а в паспорте, аккуратно спрятанные под обложкой, лежали пять тысяч рублей. По мнению Васьки, цифра, не намного меньшая, чем тот же миллион. Его глаза выловили в сгущающейся мгле горящую вывеску "гостиница", и он понял, что надо где-то ночевать. В гостинице его опять попытались не пустить на порог, уверенные, что он пришел только для того, чтобы только что-нибудь спереть, но потом смирились, и сдали номер - кажется, худший из всех, что были, а может, наоборот, самый дорогой из плохих, но, так или иначе, он впервые за пять лет спал на кровати, его не ели блохи, а одеяло накрывало ноги, а не заканчивалось где-то на середине лодыжек. Проснулся он оттого, что злобная тетка пришла его выселять, мол, уже двенадцать, и надо либо доплачивать, или идти на все четыре. Он оделся - на этот раз одежда была не только чистой, но и сухой – и вышел. Посидел в кафе, которое было видно от выхода из гостиницы и позавтракал - как "белый человек", с салатом, мясом и кофе. Медитируя над чашечкой кофе, такой маленькой, что пальцы не могли удержать её ручку, он понял, что ему надо. Ему нужно было свое жилье. Возвращаться за советом к злобной тетке в гостинице или наглой девушке в банке ему не хотелось. Тем более что драного пальтишка и бесформенных брюк еще никто не отменял. Так что первой остановкой на его маршруте оказался магазин с надписью "одежда", где, перемеряв с десяток или два джинсов, брюк, рубашек, свитеров, джемперов и успев повздорить с продавщицей (которой, по её словам, он до смерти надоел своей переборчивостью), он, наконец, переоделся в темно-синие плотные и теплые джинсы, джемпер с высоким горлом, теплый вязаный жилет и легкую куртку. Затем в отделе "обувь" он избавился от последнего атрибута прошлой жизни - изношенных ботинок. Все старое увязал в мешок, который ему дали в магазине, и, по старой привычке, аккуратно припрятал за мусорным баком.
Затем он пошел к ларьку, с которого началось его вчерашнее везение. Там стояла та же девушка, и Васька купил коробку конфет, и тут же подарил её девушке, и расспросил, что делать человеку, который хочет купить себе квартиру. В риэлторской конторе его встретили неприязненно - и причина этого была совершенно непонятна. Как будто он не производил впечатления человека, способного купить квартиру. "Вам нужна квартира? Двухкомнатная? Когда? Сегодня? Да Вы что, с Луны свалились, Вы понимаете, что это такое? Чтобы сегодня же все документы были? Что значит, не обязательно? Вы только что что мне сказали? Вообще, не понимают, чего хотят (это в сторону). То есть хотите, чтобы уже сегодня можно было вселиться, а документы потом? От народ пошел (это тоже в сторону). Вы понимаете, сколько это будет стоить? Что значит, не понимаете? Я, между прочим, не справочное бюро, я жилье продаю, а не отвечаю на дурацкие вопросы!". Затем была названа сумма, и до Васьки дошло, что его миллион резко уменьшается. Но отступать было уже некуда, да и не хотелось. Потом выяснилось, что он не помнит названия банка, в котором храняться его деньги, что послужило поводом еще для одного потока возмущений. Потом название банка вспомнилось, и Васька с каким-то подозрительного вида мужиком поехал в банк, а потом он оформлял какой-то не очень понятный документ, по которому его деньги должны были передать в оплату за квартиру, причем самих денег он не видел. Потом он раз двадцать копировал то, что стояло в графе "подпись" паспорта в разные бумаги, не особо вчитываясь в них, а задубевшие пальцы отказывались держать ручку.
Наконец все бумаги оказались подписаны, и тетка всучила ему ключи и бумажку с адресом. Дом был недалеко. Практически в нескольких шагах от вокзала. В том же банке Васька забрал остатки денег, рассудив, что лучше уж иметь их при себе, чем доверять кому бы то ни было. Он вообще не очень понимал, что такое - доверять. По дороге домой он заглянул в тот самый магазин, откуда его попёр охранник сутками раньше. Охранник уже сменился, так что сцена гордого прохождения с высоко поднятой головой мимо него не удалась. В магазине он выбрал бутылку дорогого коньяка, кусок мяса, что-то еще, не очень понятное, но явно вкусное, потому что дорогое. Упаковав все это в пакет, он направился к своему дому. Войдя в квартиру он к своему удивлению понял, что из мебели в доме присутствует плита на кухне, стол и пара ломаных табуреток, а посуды не предвидится вообще, так что ни пожарить мясо, ни открыть консервы ему просто нечем.
Подкрепившись глотком коньяка из горлА, Васька начал строить планы на будущее. Планы были безоблачными. Денег - как ему казалось - должно хватить на то, чтобы проучиться год на курсах переподготовки, и из него получится неплохой токарь, или слесарь, или еще кто-то нужный. А там он устроится на работу. Главное – у него есть квартира, и теперь он не позволит себе потерять жильё так же бездарно, как это вышло пять лет назад. Он сделал еще один большой глоток и закашлялся. Для полного счастья не хватало мебели и машины. Но о мебели он решил подумать позже, а вот машина... Еще один глоток придал мыслям деятельное направление, и Васька вышел на двор. Во дворе стояла машина, внешне похожая на утюг без ручки сверху, и на ней висело объявление - "Продается", и телефон. Васька позвонил – и вскоре уже был обладателем доверенности. Вернувшись к себе, он молча чокнулся бутылкой со своим отражением в оконном стекле и выпил, чтоб рулилось.
Когда в бутылке осталось не больше половины, Ваське пришла в голову еще одна светлая мысль - пальто. Уже холодно, а скоро вообще зима, надо обзавестись теплой одеждой. Два часа спустя, с настроением, подпорченным каким-то козлом, который сильно толкнул его на улице, а также ботинком, вляпавшимся в собачье дерьмо в двух шагах от магазина, а еще - машиной, которая, едва не сбив его, еще и окатила водой с ног до головы, и ментом, содравшим штраф за переход улицы в неположенном месте, да еще и документы проверившем, ну и под финал скандальной бабкой, которая, заметив его выходящим из магазина, разоралась на всю улицу, мол нормальным людям не на что хлеба купить, а эти в пОльтах щеголяют... В общем, два часа спустя Васька допивал коньяк, обмывая пальто. В пустой с утра желудок коньяк вошел, как Наполеон в Москву. И из желудка двинулась в голову мысль, которая, наверное, возникает у любого русского, когда-либо получившего за здорово живешь миллион - "В кабак!".
Машины у Васьки не было никогда, но кое-как справляться с управлением он умел, по крайней мере, пять лет назад умел, и всего через час он, взмокший, как мышь, но гордый, как слон, подрулил к какому-то кабаку. Этот день обещал закончится так же хорошо, как и предыдущий.
В полночь, правда, кабак закрылся, выпустив на волю свободного белого человека, упившегося до состояния нестояния. Бармен на прощание забрал ключи от машины, сказав, что беспокоится о её владельце. Видимо, местная шпана тоже беспокоилась о Ваське, ибо последний обнаружил вместо автомобиля лишь след от шин, которые вели к ближайшему столбу. Сама же «железная повозка» стояла вокруг сильно покосившегося столба, обняв его всем своим капотом.
Легко пришло – легко ушло. Васька лишь махнул рукой на эту неприятность и, спустя какой-то час, обнаружил себя дома – в своей квартире. Нет, она не приснилась ему и не сгорела. В дверь не ломились настоящие хозяева, а земля не тряслась, норовя разрушить весь дом, лишь бы лишить Ваську частной собственности. Дома было тихо и уютно. Почти как в излюбленном подвале или чуть-чуть лучше. Полусонный Василий Никанорович (да именно так надо теперь именовать главного героя, ибо он не бомж какой-нибудь, а человек!) прошоркал на кухню, зажег все конфорки газовой плиты, выбрал место на полу почище, свернулся калачиком и, натянув пальто по самые уши, расплылся в улыбке. День определенно...
- ...удался. Вы действительно так считаете, Василий Никанорович?
- Кто здесь? – Мечты и грезы смешались и, путаясь, заспешили прочь, - Уйди, ты мне снишься, - Васька несколько раз махнул рукой в сторону сидящего на табурете человеческого силуэта, - Изыди...
- Обязательно, но чуть позже. Итак, в прошлый раз мы не договорили, - Васька привел себя в сидячее положение, подогнул ноги и закутался в пальто. Незнакомец из парка тем временем продолжал, - Видите ли, уважаемый Василий Никанорович, в Ваши руки попал предмет, который на определенных условиях и, конечно, при желании владельца, может несколько изменить информационные потоки этого мира, следствием чего является... Вы ещё с нами, Василий Никанорович? У меня сложилось впечатление, что я Вас потерял на слове «определенных».
Василий сделал неопределенный жест и что-то промычал.
- Понятно. Выражаясь простыми словами, Вы были владельцем... хм... амулета удачи. Впрочем, Вы это и сами поняли. Но, как Вам должно быть известно, не бывает причины без следствия, действия - без противодействия... – гость сделал эффектную паузу, ожидая, когда слова дойдут до слушателя, но, поняв, просидеть так он может всю оставшуюся ночь, закончил вынужденным пояснением, - халявы не бывает.
Васька повторно промычал, толи соглашаясь, толи жалуясь.
- Нет, что Вы, те приступы «черной полосы» - это вовсе не обратная сторона работы амулета, как Вы могли бы подумать. Да и сами прикиньте - разве можно скандалами и мелкими бытовыми неудачами скомпенсировать даже такую небольшую сумму, которая была в найденном Вами кошельке? Все куда проще. Просто Вы потеряли свою самую главную способность - способность жить, не стремясь обладать бОльшим, чем требуется Вам для жизни. Вот скажите, сейчас, когда у Вас есть то, что Вам было недоступно, Вы счастливы?
Задумчивый всхлип был ему ответом.
- У Вас есть квартира, машина, ... нет, номинально она всё ещё у Вас есть, есть шанс выйти в люди. Номинальный, но есть. Вы счастливы? Что Вам ещё надо для счастья?
Василий трезвел и со всей отчетливостью начинал понимать, что ничем хорошим это не закончится. Гость же продолжал «заводить» сам себя. Если бы Василий закрыл глаза и заткнул уши, он бы представил себе, что тот расхаживает по кухни от двери к окну и обратно, бьет по столу кулаком, кричит, затем подходит к нему, Василию, и со всей злости пинает. От неожиданности, Васька вернулся из мира грез в реальность. Гость все так же сидел на табуретке, интонации находились в вполне цензурном диапазоне, других подробностей на темной кухне было не разглядеть.
- ...Из-за Вас я чуть было не поругался со своей женой, из-за Вас меня чуть не выгнали с работы, из-за Вас я сейчас сижу здесь, ночью, и вместо того, чтобы рассказать сыну сказку, я объясняю Вам третий закон Ньютона. Всё! Халявы не будет.
Гость резко встал, включил свет и достал из папки, лежащей на столе, несколько листков.
- Вставайте. Подпишите здесь и здесь.
Жмурясь и мало что понимая, Васька встал. Свет больно бил в глаза, а голос – по ушам. Не самое приятное времяпровождение в два часа ночи.
- Это - счет за пользование амулетом. Здесь - все, что он Вам «наколдовал» плюс комиссионные. Вполне принятые в таких случаях 300 процентов. Можно сказать, Вам повезло - с других и побольше берут. В счет также включена компенсация морального ущерба, причиненного представителю поставщика услуг, то есть мне. Итого - квартиру Вашу я забираю в счет погашения долга.
Соглашаясь с каждой цифрой, Васька поставил последнюю идентификационную закорючку в левый нижний угол. Гость аккуратно сложил стопочку бумаг обратно в папочку.
- Машину уже отвезли на свалку. Собственно, Вам тоже пора.
Рассвет Васька Трехрукий встречал возле старой теплой трубы с пластмассовым стаканчиком в руках. До подъезда, где за батарею была заныкана бутылка, идти было не так уж и далеко. Бутылку, как ни странно, никто за двое суток не нашел. Бутылка была уже пуста и верным псом валялась у ног.
- Ну, за тебя! - Васька поднял стакан на уровень глаз, - за тебя, Васька!
Сейчас ему ничего не было надо. Только чтобы было, что кинуть в рот, когда голод совсем допечет, да еще чтоб сквозняк из-под двери не так пронимал...
С потолка упал неосторожный таракан.
Мимо стакана.
__________________
Удачи, малыш!
Адрес поста | Один пост | Сообщить модератору | IP: Logged
|
17.10.2004 14:10
