Леда
Программа контроля
На форумах с ноября 2003
Местонахождение: среди грез
Сообщений: 549
|
НЕВЫНОСИМАЯ СЛАДОСТЬ БЫТИЯ
Безумные зарисовка на дурацкую тему... Вот что лезет в голову, если смотреть Ван Хельсинга...
НЕВЫНОСИМАЯ СЛАДОСТЬ БЫТИЯ.
…Сегодня я вновь увидела в зале его. Дрожь липкой, холодной волной пробежала по коже. Закружилась голова, и я даже на секунду забыла свой текст. Моргнула растерянно. Отвернулась от зала. Чуть не рассмеялась, глядя в нелепые удивленные глаза пошлого бездарного Ромео. Спиной ощутила его усмешку. Острое предчувствие чего-то необычайного захлестнуло меня, накрыло с головой, унося остатки рациональности. Что со мной? Почему я не могу спокойно думать о нем, вспоминать его лицо? Почему мне хочется снова и снова видеть его, опьяняясь его обликом, словно дорогим горько-сладким вином?
…Когда это произошло впервые? Позавчера? Возможно. Кажется только, что прошла целая вечность, озаренная радостью знания, знания о его существовании на земле.
Спектакль был обычным. Скучным, будничным, неинтересным. Со старых декораций осыпалась краска, сцена проваливалась в нескольких местах, и я отчаянно старалась не попасть ногой в эти ямы. Механически повторяла заученный текст, чувствуя, как впиваются в ребра жесткие планки корсета, как душит меня высокий тугой воротник. Почему плещут аплодисменты? Неужели никто не видит пошлости этой жалкой сцены, дешевого позерства актеров, нелепости пропитанного пылью занавеса? Впрочем, насколько ужасным и ненужным было бы это открытие!
Я обвожу глазами зал, просто из необходимости показаться счастливой, улыбчивой, благодарной. Чуть приседаю в церемонном старомодном реверансе. Снова аплодисменты. И словно пронзительный укол в сердце – взгляд мужчины в черном камзоле. Улыбка стынет на моих губах, пальцы бессознательно впиваются в складки пышного платья. Не могу отвести взгляд. Не хочу отвести! Что-то дикое и черное, как первобытный ужас просыпается глубоко внутри меня, разворачивает темные крылья, готовясь вырваться, так глубоко, а ведь я не знала, что есть во мне эта страшная глубина! Уйти, уйти, убежать, пока не проснулся окончательно зверь внутри! Стряхнуть тяжесть этого жуткого взгляда и убежать!
Короткий ряд ступенек, и портьеры, которые я отталкиваю в стороны, быстрым шагом ускользая за кулисы. Бежать от этого взгляда, пробудившего неизвестные мне самой тайники моей души! Еще поворот, снова ступеньки, совсем старые, стертые, и, наконец, гримерная. Задыхаясь, вбегаю в спасительную духоту маленького тесного помещения, такого тихого, такого знакомого. Вбегаю, и затворяю дверь, запираю на замок. И в эту же секунду – смех, ироничный, терпкий, как глоток абсента. Оборачиваюсь, не в силах поверить.
- Вы от меня бежали так испуганно? Словно лань, гонимая стаей волков? Это льстит…
В один момент схватываю его облик. Черные длинные волосы, стянутые лентой на затылке, лишь две пряди выбиваются из прически, обрамляя чересчур бледное лицо. Ничего красиво-примечательного нет в этом немолодом лице, только глаза, темно-синие под черными густыми бровями, такие темные, что тоже кажутся черными, и губы четко вырезанные, пунцовые, яркие.
- Вы… что вы делаете здесь? – голос мой предательски дрожит. – Кто вы?
Он улыбается. Улыбка его еще опаснее взгляда – острая, как лезвие шпаги, ослепительно белая.
- Кто я? – подходит близко, так близко, что чувствуется его дыхание. – Кто я? Вы знаете меня… Я почитатель вашего таланта. Я уже много раз любовался вашей игрой. Вы просто восхитительны!
Кровь отчаянным молоточком бьет в кончики пальцев, щеки, виски. Сердце безумно пульсирует в груди огромным огненным шаром. Он обходит вокруг меня, и я успеваю увидеть тусклый блеск его золотых серег, и игру света на серебряных позументах его черного камзола.
- Я слышу как сильно бьется ваше сердце. Почему вы боитесь меня? – он улыбается. – Я не собираюсь причинять вам вреда.
Какие-то остатки решимости у меня еще были.
- Я не приглашала вас. – голос мой обрел уверенность. – Я вас не знаю. И не желаю видеть вас больше.
Он вскинул брови, насмешливо, нагло. Пронзил меня льдистым своим взглядом.
- А теперь лжете. Вам хочется все отдать, лишь бы видеть меня, вновь. Снова и снова, бесконечно… Впрочем, как и мне.
Его губы почти касаются моих волос, длинные тонкие пальцы обжигают мою руку сквозь перчатку. И я не могу понять, что обжигает меня – мертвящий холод или жаркий огонь.
- Я нужен вам… почти так же сильно, как вы нужны мне… но не сейчас, не теперь…
Медовая, тягучая паутина его речи оплетает меня, лишает воли, сознания, и желания прекратить эту невыносимую, сладкую пытку.
- Не смейте… - шепчу я, - не смейте! Не позволю… делать из меня… марионетку…
- Вы словно нежная роза, выставляете шипы, забыв о своей абсолютной беззащитности… - он вновь негромко рассмеялся, небрежно проводя рукой по моим волосам. – Забавно, не правда ли?
- Я ненавижу вас.
- А вы знаете, что только ненавистное можно любить? Ненавистное, непокорное, свободное… - он вдруг резко обхватил меня за талию и откинул назад, склонившись надо мной. – То, что ускользает, словно ветер и не желает подчиняться твоей власти?
- Любовь это наркотик… - мой голос прерывается от волнения. – А я… я презираю наркоманов…
- Конечно… - он склонился так низко, что нет больше меня, нет остального мира, только его глаза, огромные, синие, глубокие, как холодное море. - Но нет на свете ничего слаще этого дурмана… ничего…
Его твердые губы легонько касаются виска, полузакрытых ресниц, щеки, все ближе подбираясь к моим трепещущим губам, прижимаются к ним на мгновение, на секунду, так крепко, что я успеваю ощутить мятную прохладу его зубов, и вдруг он резко отпускает меня из своих объятий, почти оттолкнув. Его взгляд безумен.
А затем он уходит, оставляя мне лишь недоумение.
*****
……Сегодня доктор сказал мне, что я больна, что я умру через несколько дней. Это факт, а факты упрямая вещь.
Солнце светит ослепительно ярко, высоко, так высоко, что золотой пуговицей золотится над буйной зеленью лесов, над сапфировыми океанами, глубокими и страшными, как его глаза.
Я умру, и меня не будет?!…
Холодным голубым людом раскалывается небо, осыпая Землю тягучей тоской прощания. Дождь, ледяной дождь обжигает сердце как кислота, как слезы стекает по лицу, по мраморным моим щекам. Наверное, это и правда слезы.
Меня не будет…
Дрожит что-то внутри, какая-то тоненькая жилка глубоко в сердце. Скоро остановиться это сердце, до краев наполненное любовью, и кровь, так сильно бьющая в жилах, застынет черной смолой. Тело, такое послушное сейчас, гибкое, затвердеет, превратиться сначала в каменную статую, а затем сгниет. А глаза? Ясные, чистые, помутнеют, подернуться стеклянной пленкой, обратятся в прах. Ничего не останется от меня, ничего, кроме горстки костей.
Меня не будет…
Я уже не живу, я почти мертва. Смерть бушует в моей горячей, воспаленной крови, резкими, болезненными толчками омывая измученное болью сердце. Стучится быстрыми молоточками в висках, кончиках пальцев. Я смотрю на свою руку, на изящное запястье, на тонкие, почти прозрачные пальцы. Сжимаю кулак, крепко, до хруста. Мутная пелена застилает мозг, нет уже страдания, только тупое, оцепенелое ожидание – когда, наконец, когда?
Меня не будет.
Из окна виден город. Грязный, залитый липким туманом, и до отказа заполненный омерзительными до тошноты людьми. Мрачный, серый склеп. Не все ли равно, когда?
*****
…Оглушительно хлопнула дверь, и грохот слился со звоном стекла, разбившегося от сквозняка. Он словно вихрь, черный вихрь врывается в комнату. Склоняется надо мной.
- Ты не была сегодня в театре. Ты больна?
- Немного… Просто устала, – голос ломается слегка. - Я хочу побыть одна.
Не нужно ему знать. До конца. Потом.
- Что с тобой? – вертикальная морщина между черных его бровей углубляется, и нестерпимо больно смотреть на коварный изгиб рта и крохотную ямочку на подбородке.
- Что со мной? Мне просто надоело все. Постные лица, глупые фразы, пыльная сцена… Не хочу больше… Не вернусь.
Он хмурится слегка, стягивая перчатки, небрежно роняя их на пол. Сильные прохладные пальцы прикасаются к моему пылающему лбу, к сухим губам, словно вслушиваясь в пульсацию еще живого тела. Глаза его, кажущиеся черными, вспыхивают неживым, потусторонним светом.
- Ты… ты умираешь!
- Я думала, я хотела… но все равно… что вам до меня…
Он до боли стискивает мои плечи, жадно вглядываясь в мое лицо.
- Я благодарна вам… Обрести целый мир в ваших глазах и умереть – это совсем не плохо… и я… больше никогда…
Миг – и я где-то в пустоте, и в лицо мне дышит демон с черными крыльями и отверстой оскаленной пастью. В секунду исчезает видение, только его лицо со страдальчески заломленными бровями.
- Я могу подарить тебе жизнь… - каждое слово выталкивает с трудом, будто через силу. – Ты не умрешь. Я… ты нужна мне.
- Это безумие… невозможно…
- И ты безумна, если хочешь смерти! Я – Дракула! Я могу подарить тебе вечность!
…Земля летит под ногами как взбесившийся конь. Вспыхивают жерла вулканов и потоки раскаленной магмы заливают пространство. И кровь – алая и почти черная, собранная в лужи, и разбрызганная повсюду – кровь сотен его жертв. И крики их звенят в голове как набат. Острые белые клыки – в пасти чудовищного монстра рвут чье-то горло, и так это неожиданно красиво – белая кожа и тут же рядом багровая дымящаяся рана…
Стать мне – такой же?
- Не хочу! Никогда! Нет!
Он встряхивает меня как куклу, яростно, словно желая вытряхнуть из меня что-то лишнее, ненужное, мешающее ему.
- Замолчи! Пока не поздно, пока еще не поздно! Мгновенно проходящая боль, и мы сможем быть вместе навечно!
- Вечно быть вашей марионеткой? Куклой, которую дергают за ниточки чужие инстинкты?
В глазах его уже не искры. Огромные, бушующие костры ослепительного пламени.
- Лучше пусть я умру, пусть я буду пустой, бесстрастной – без любви, без страха, без радости, без жалости… Кого вы любите во мне? Женщину, или просто человека, слабый отсвет того, кем вы были когда-то?.. А сделав меня подобной себе, вы завладеете мной, одновременно уничтожив меня… уничтожив то, что любите во мне… И вы возненавидите меня, потому что… И даже жалеть не будете, если я погибну когда-нибудь… Уходите!
Может, последние минуты, последние мгновения.
Вбираю его всего – блеск черных сапог, выбившиеся из прически тонкие прядки, вертикальная складка между бровей, морщинки в углах губ, лицо, искаженное гневом, болью и чем-то еще…
- Прошу тебя, пока еще не поздно… пойдем со мной… ради… ради… - он почти кричит, и остро сверкают его зубы в оскале хищного пунцового рта. – Это так просто, умереть, и вновь воскреснуть для бессмертия!
- Нет! Уходи! – мой крик звонко хлестнул загустелый воздух и оборвался на верхней ноте.
Он отшатывается от меня. Лишь на мгновение, а потом… Пропорол меня насквозь черными страшными глазами, подался вперед, чуть ссутулившись, и огромным прыжком оказался рядом. Сжал так, что кости захрустели, словно бумага под пресс-папье. Запрокинул голову, впиваясь невыносимо горько-сладким пунцовым ртом в мои губы.
- Будь я проклят, если позволю Господу, или самому Дьяволу забрать тебя! По воле твоей, или против нее, но никто, слышишь, никто… никогда не отнимет тебя! Я заставлю тебя жить!
Нет сил сопротивляться. Воздух обратился в прозрачный камень, не льется в легкие, они стиснуты корсетом и его руками, и луна бьет в окно, огромная, ледяная! И ясно, что поздно, что я ничего не могу, что слова мои уже ничего не значат… Пусть! Только бы он продолжал сжимать меня, все сильнее и сильнее, пусть!
Тугой высокий воротник – он срывает его одним неуловимым движением – прочь! Все ярче и ярче ледяной свет луны, и во всем мире осталось только одно - его лицо, искаженное превращением, и блеск хищных клыков бритвенной остроты в чудовищной пасти. Миг, минута, вечность ослепительной боли! И терпкий жгучий яд всасывается в мою воспаленную кровь, пульсирует в ней, омывает трепещущее сердце, пожирает меня изнутри… И лишь океан черно-багрового пламени клокочет вокруг…
*****
……Слегка кружится голова. И хрупкие иголочки восторга бегут по спине. Он и я – едины. Нас не двое, нет! Мы связаны, и Эту нить нельзя разорвать. Как ясно и пусто внутри! Как хорошо! Нет боли, бреда, страха смерти. Ничего нет, кроме всепоглощающей любви к Нему. К моему Господину. К моему Хозяину. Я приникаю к его груди, страстно целуя Его руки, пальцы, колени. Как это прекрасно, быть Его частью, Его игрушкой, Его возлюбленной. Раствориться в Нем, вечно любуясь Его красотой и той чудесной властью, которая навеки приковала меня к Нему! Это так просто! Неужели когда-то могло быть по-другому? Неужели я сопротивлялась этому счастью?
Он рассеянно гладит мои светлые кудри, затем рывком поднимает на ноги и пристально вглядывается мне в глаза.
- Маришка… ты любишь меня? – нет ничего в мире слаще Его голоса!
- О да, хозяин, конечно, конечно люблю! Вы подарили мне жизнь, и свою любовь. Помните, вы говорили, что любить можно лишь непокорное, не желающее подчиняться?
- Да, помню.
- Но это же невозможно, повелитель! Разве вы не любите меня? Ведь я вся ваша, вся перед вами, покорная, и любящая вас бесконечно! Мы будем вместе навсегда!
- Навсегда… - уголок Его рта вдруг дергается вниз, словно от боли, а в глазах вспыхивает что-то… недоумение? Растерянность?
Он жадно проводит пальцами по моему лбу, щекам, волосам, словно пытается найти нечто важное, очень важное… и не может найти. Его глаза вспыхнули, а затем погасли, как свечи, догоревшие до основания. Только пепел и зола…
- О Господи, нет… - Он прошептал это так тихо, что я только уловила легкий отзвук Его слов. Почему так быстро бледнеет, стирается, исчезает радость в Его глазах, оставляя вместо себя тоскливую обреченность? Вздор, мне померещилось. Это всего лишь причудливая игра лунного света. Да, именно так.
*****
……Как прекрасна ночь! Как я счастлива! Как хорошо, как невыносимо сладостно быть тем, что я есть! Какая блаженная пустота внутри, нет ни сомнений, ни горя, ни страдания. Вот только… мое сердце не бьется больше. Но ведь так и должно быть, не правда ли?...
__________________
"И вдруг я увидел, что значу что-то для другого человека и что он счастлив только от того, что я рядом с ним. Такие слова сами по себе звучат очень просто, но когда
вдумаешься в них, начинаешь понимать, как это все бесконечно важно. Это может поднять бурю в душе человека и совершенно преобразить его. Это любовь и все-таки нечто другое. Что-то такое, ради чего стоит жить. Мужчина не может жить ради любви. Но ради другого человека - может."
Эрих Мария Ремарк «Три товарища»
Покроется небо пылинками звезд,
И выгнутся ветки упруго,
Тебя я услышу за тысячу верст,
Мы - эхо,
мы - эхо,
мы - долгое эхо друг друга…
Адрес поста | Один пост | Сообщить модератору | IP: Logged
|
05.10.2004 05:15
