Интуиция
Еще один маленький «альтернативный» фанфик. Почему интуиция? Вчитайтесь в эпиграф, и станет ясно.
ИНТУИЦИЯ
Интуиция (позднелат. intuitio, от лат. intueor - пристально смотрю): способность постижения истины путём прямого её усмотрения без обоснования с помощью доказательства.
Большая Советская Энциклопедия
Было душно. Сквозь пыльную занавеску с трудом проникали лучи садящегося солнца. На пыльном столе лежала книга, и я совершенно машинально взял ее в руки. Неожиданно захотелось погадать, знаете, ткнуть не глядя в первую попавшуюся строчку. Конечно, я не суеверен. Но мне просто интересно… я раскрываю книгу наугад и прикасаюсь к первой попавшейся строчке. На секунду мне становится страшно, точно я действительно верю в эту ерунду. Наконец, я собираюсь с духом и читаю: «если вы победите, значит, Бога больше нет…».
Эти слова… как они могли попасть сюда? Меня охватывает странный, сковывающий ужас. Холод сдавливает мое тело, так, что мне становится нехорошо… В недоумении, я перечитываю эти строки, это странное заклинание снова и снова:
«— Если вы победите, значит, Бога больше нет.
— Я тоже так думаю…»
Я не знал, что слова могут причинять боль. Но от этих слов мое сердце сжалось в беспомощный комок… Я не верю в предсказания. Но еще меньше я верю в совпадения. Я снова и снова перечитываю эти строки, выжигая их на дне своих глаз.
Так не бывает. Я знаю, так не бывает. Это просто невозможно… Что это за книга? Я закрываю ее и переворачиваю. На обложке, хотя, сквозь пыль очень трудно разобрать, я читаю исцарапанные золотистые буквы: «Эрих Ремарк. «Ночь в Лиссабоне».
* * *
Женские каблучки звонко цокали по влажному асфальту. Было темно, фонари почему-то не горели, прохладный и липкий ветер заставлял ее кутаться в большой яркий платок, накинутый на плечи. Она торопилась, дурные предчувствия наполняли ее душу, в каждом темном пятне ей мерещилось нечто зловещее.
Внезапно в начале улицы появилась чья-то худощавая фигура. Она ощутила, что холод будто проник в ее жилы и потек по ним вместе с кровью. Она сорвалась с места и побежала во тьму ближайшей подворотни. На секунду ей показалось, что спасение так близко, что опасности практически не существует, что еще несколько метров, и она окажется на пороге чьей-нибудь квартиры, позвонит в дверь, и попросит дать ей совершить один-единственный телефонный звонок, а потом, прямо на глазах удивленных людей, исчезнет, оставив трубку лежащей на столе. И все будет хорошо — оператор отсоединит ее и…
И тут она почувствовала, что наткнулась в темноте на кого-то. Под ее пальцами оказалась материя, похожая на ту, из которой шилась местная военная форма. Но это была другая, совершенно другая материя. И под ее тонким покровом находилась не плоть.
— Добрый вечер, моя дорогая фрау, — послышался в темноте мягкий голос с легким баварским оттенком, — куда-то спешите?
Она попыталась ударить его, но агент оказался быстрее: на ее запястье мгновенно сомкнулась холодная рука в аккуратно сшитой серой перчатке. Мягкая, хорошо выделанная, кожа так и не могла скрыть какого-то почти противоестественного холода рук агента. Его правая рука сомкнулась наручниками на ее левом запястье…
— Не торопитесь, — ласково сказал он, — мне кажется, что мы можем прекрасно провести время вместе.
Она попыталась вырваться, но тщетно — находившиеся под перчатками руки не знали слабости и не понимали слова «нет». Агент просто стоял, и как-то отчужденно смотрел на ее попытки убежать. Привыкшие к темноте глаза девушки уже свободно различали черты лица агента — массивный подбородок с низким челюстным углом, тонкие, плотно сжатые бескровные губы, прямой нос, светлые, белесые глаза, окруженные светлыми же ресницами… фуражка с гербом смотрелась неотъемлемой частью его лица.
Незаметно и тихо подъехал темный «Мерседес», и агент, не говоря ни слова, затолкал девушку на заднее сиденье. Сидевший за рулем нажал на педаль газа, и машина помчалась по улицам в абсолютной тишине. Город, как казалось девушке, вымер, изо всего, что попадалось в поле зрения, живыми казались только бледные глаза агента, пристально сверлившие ее, и его же руки, с каждой секундой сдавливавшие ее запястья все сильнее и сильнее.
— Вам предстоит долгая ночь, моя дорогая фрау, — голос агента казался еще более мертвым, чем опустевший Гитлерплац и светившиеся больной желтизной окна жилых домов, — ведь Вы составите нам компанию?.. Гестапо не любит отказов, — он приблизил свое лицо к ней, — а матрица их просто не терпит.
— Я ничего вам не скажу! — Выдохнула девушка. В ответ агент лишь улыбнулся и тихо сказал:
— Вот Вы и заговорили. Надеюсь, наш дальнейший разговор будет намного продуктивнее. Я ведь верю, что Вы, как и всякая молодая женщина, хотите жить… хотите дышать, хотите видеть звезды…
— Я не хочу видеть ваших фальшивых звезд, — спокойно сказала она.
— Зачем Вы сопротивляетесь, фрау? Мы победим. Мы уже почти победили. «Свободных» скоро не будет. Для чего? Вы верите в свободу и пытаетесь найти Избранного, не так ли?
Девушка глубоко вздохнула. Ей показалось, что машина сжимается, как ловушка.
— Вы не победили, — сказала она, наконец, — потому, что если Вы победите, значит, Бога больше нет.
— Я тоже так думаю, — спокойно заметил агент.
Машина остановилась. Было темно, но девушка поняла, что они где-то за городом. Двое агентов, сидевших спереди, вышли, тихо закрыв дверцы. В прерывистом свете фар они казались двумя одинаковыми бесплотными призраками — кожаные темные пальто, черные волосы, бледная кожа, пятна мрака, куда не мог дотянуться свет, скрывали глаза. Один из них открыл дверцу позади нее и вцепился обеими руками ей в плечи, в то время как светловолосый отпустил ее руки. Она попыталась вырваться, но не смогла, слишком цепкими и беспощадными были его руки.
Светловолосый снял перчатки и вытащил «маузер». Он упер дуло ей в нижнюю челюсть, заглянул в глаза и спросил:
— Как тебя зовут? Я поставлю за тебя свечку в церкви.
Она молча покачала головой.
— Знаю, Троица. Я просто хотел узнать твое христианское имя.
— Идите к черту! — Неожиданно закричала она, — идите к черту! Пропадите вы все пропадом! Да, я верю в Избранного! Вам это кажется наивным? Он победит! Мы победим! Мы…
Раздался громкий выстрел.
Стоявший снаружи агент вытащил труп девушки и поволок его на обочину дороги, блондин аккуратно вытер оружие ослепительно-белым носовым платком, и не обращая внимания на пятна крови и разлетевшихся мозгов, оставшиеся на его одежде и руках, медленно вышел из машины, натягивая на ходу перчатки.
* * *
Это была самая обыкновенная улица, одна из тех, что берут свое начало в самом центре Берлина, и, змеясь, извиваясь, сливаясь с парками и шоссе, меняя названия, делясь на сотни отрезков, тянутся до самого пригорода.
Возле одного из белых деревянных заборов, каких так много в пригороде, стоял довольно рослый мужчина средних лет. В его внешности было что-то отталкивающее, хотя, несомненно, по-своему, он был очень красив — широкоплечий, светловолосый, с высоким открытым лбом. Но… может быть, дело было в том, что руки его были скрыты дорогими кожаными перчатками, а, может быть, в том, что глаза его были нездорово-светлыми, почти белыми, как у хаски… но ведь это тоже было красивым. Идеально красивым. Жутко красивым. Жутким, как и он сам.
По чистой, но исцарапанной поверхности заборной доски полз небольшой черный паучок, скорее похожий на муравья, у которого случайно появились лишние лапки. Он изо всех сил тянулся вверх, тянулся к небу, полз, что бы позже, быть может, спустя много часов, расправить паутинку и полететь куда-то по осеннему ветру. Мужчина медленно стянул с левой руки перчатку и быстрым движением раздавил паучка. Голова маленького созданья осталась на доске, приклеенная к ней бесцветной кровью.
Агент не глядя одел перчатку. Он много раз убивал, но эти перчатки всегда оставались безупречно чистыми.
Это было хорошее утро — сквозь серые облака проглядывало льдистое осеннее солнце. Клонился к закату 1939 год, холодный ветер беспорядочно мочалил ярко-алые, точно кровь, флаги… а где-то далеко, на другом конце города, молодой мужчина, секретарь одного преуспевающего адвоката, получал выговор за то, что опять опоздал на работу.
* * *
В комнате, принадлежавшей хакеру, ликвидированному два дня назад, было душно. Сквозь пыльную занавеску с трудом проникали лучи садящегося солнца. На пыльном столе, рядом с ноутбуком, лежала книга, и я совершенно машинально взял ее в руки. Неожиданно захотелось погадать, знаете, ткнуть не глядя в первую попавшуюся строчку. Прежде чем открыть ее, я прочел на обложке: «Эрих Ремарк. «Ночь в Лиссабоне».
В моих ушах тут же эхом отзывается:
«— Если вы победите, значит, Бога больше нет.
— Я тоже так думаю…»
Она была права. Мы победили, и их Бога больше нет. Осталась только власть. Наша власть. Мне непонятно лишь одно — как она могла знать истину еще тогда?.. еще в той версии?..
Неожиданно я замечаю какое-то движение в углу комнаты… ах, нет. Это всего лишь зеркало. Я никак не могу привыкнуть к своему новому имени и внешности.
Я машинально провожу рукой по своим темным волосам… останавливаю холодные пальцы на шее… из зеркала на меня смотрят серо-голубые глаза… я надеваю темные очки… в моем сердце, встревоженной птицей, бьется тоска… ностальгия… по чему? не знаю. То ли по моим собственным льдисто-голубым, как небо над Германией, глазам, то ли по алым флагам, которые задорно плещутся на улице, то ли по дорогим перчаткам из серой кожи. Перчаткам, скрывавшим смерть.
__________________
Скажите – зачем нам вообще нужен Рай?
Открой мне ветер свою душу
Принеси в меня огня
Я вижу как легко ты рушишь
И хочу понять тебя © Игорь Тей
{исчез. Просто исчез} {в клубах любителей и фанатов творчества}
Последний раз сообщение редактировалось пользователем Herr Zauberer 09.10.2004 в 05:55
Адрес поста | Один пост | Сообщить модератору | IP: Logged
22.09.2004 08:42
