Леда
Программа контроля
На форумах с ноября 2003
Местонахождение: среди грез
Сообщений: 549
|
ПРЕДОПРЕДЕЛЕННОСТЬ
Посвящается Уивингу,
лучшему агенту
и настоящему Человеку,
без которого этого рассказа просто бы не было…
ПРЕДОПРЕДЕЛЕННОСТЬ.
Один человек – уже слишком много, чтобы изменить мир.
Мир – уже слишком мал, чтобы оставить его в покое.
Но я не один.
Я больше никогда не буду один.
И значит, что-то смогу.
С. Лукьяненко «Звезды – холодные игрушки».
Пролог.
Мега-Сити. VI.
09/1999/
такт 73145.
…С черного неба льет дождь. Прозрачными нитями он падает на темно-серый асфальт, хлещет по моему лицу, впитывается в безупречный крой твоего черного костюма, портит твою идеальную прическу. Смешно, ты ведь всегда так болезненно относился к своему внешнему виду. Только сейчас тебе на это наплевать. И так легко поверить, что этот нескончаемый дождь надрывно оплакивает тебя, весь этот безумный мир, опасно накренившийся над пропастью, и мою боль.
Но думать так – сентиментальный абсурд. Я знаю, что это всего лишь простейшая функция программы по управлению погодой, которая тоже стала частью тебя. Еще одна программа для управления погодой… Ты стал этим миром, ты поглотил его целиком, и ты всегда любил красивые жесты. Гармония во всем. И этот дождь, непрерывно бегущий с неба - тоже часть тебя.
Улица простирается вперед так далеко, что не видно конца стройным шеренгам твоих молчаливых двойников… нет, твоих воплощений. Ты предпочитаешь называть их так. Что ж, этот жест тоже великолепен в своей грозной инфернальной красоте. Твое лучшее произведение. Совершенство, олицетворенное в полнейшем единообразии каждого твоего воплощения, идеальная система, замкнутая на безрассудной вселенной твоего чудовищного эгоизма. Все происходящее – задуманный тобой Судный день для людей, программ, машин. Для маленькой сферы, миллиарды лет блуждающей в ледяном безмолвии космоса, концентрирующей в себе разумную жизнь. Конец света. Армагеддон.
Безукоризненный проект. Но один фактор никак не желает вписываться в стройную картину твоего Апокалипсиса. Подумать только, ведь я - единственное существо, сохранившее свою собственную суть в сердцевине твоего личного мироздания. Но почему? Почему ты не превратил меня в свое очередное воплощение? Неужели это дань тому подобию нелепого человеческого чувства, которое еще более несвойственно для программ, чем даже любовь?
Но могу ли я думать, что мы действительно были друзьями?..
Мега-Сити. V.
05/1999/
такт 75.
…Легко ли познать неизбежность человеческой смерти?
Познать холодную отвратительную неминуемость небытия их живой трепещущей сути?
После лицезрения патолого-анатомического вскрытия человеческого тела – довольно легко.
Легко до истерического смеха.
До жути.
Острый скальпель вспорол бледную кожу от горла до паха – точным, стремительным движением, обнажая кишки, влажно блеснувшие в ярком холодном свете морга. Темная сукровица медленно заструилась по столу, лениво сползая по наклонной стальной поверхности в специально предусмотренное сливное отверстие. Щипцы, похожие на садовый секатор с громким хрустом расщепили грудину на две части, освобождая виноградные гроздья легких и багровый ком сердца.
Несколько ловких надрезов в горле и где-то внизу, и вот санитар с мокрым треском одним махом вырывает внутренности из тела, поднимает, держа за трахею, словно какой-то диковинный плод, и бросает на соседний прозекторский стол. Звук похож на шлепок здоровенного куска сырого мяса по мраморной доске рыночного прилавка. Впрочем, это и являлось теперь лишь отвратительным куском гниющего мяса – то, что еще вчера было живым человеком, который дышал, бродил по улицам, смотрел на звезды, любил.
Края раны нелепо обвисли внутрь пустой оболочки, из которой вынули содержимое, столько лет питавшее жизнь тела. Санитар умело рассек ножом кожу на затылке от уха до уха и навернул скальп на лицо мертвеца, закрыв глаза и нос. Сверкающая никелем ножовка с едким визгом принялась распиливать желтоватый череп напополам, стремясь добраться до самого сокровенного органа человеческого организма. Тошнотворный пронзительный звук начал штопором вворачиваться в мои уши, проникая в голову, вызывая невыносимое до боли желание немедленно сбежать отсюда и оказаться в другом месте.
Нельзя.
Паршиво. Как же паршиво…
Скверно…
Отвратительный визг пилы наконец смолк, и на гладкую поверхность эмалированной миски вывалился мозг – уродливый извилистый комок сероватой плоти, средоточие примитивного человеческого разума. Санитар деловито взвесил его, помечая цифры в протоколе вскрытия, почти не обращая на меня внимания. Как странно, что здесь почти не пахнет мертвечиной. Лишь гадкий въедливый запах формалина безраздельно властвует в этом помещении с белыми кафельными стенами и железными столами.
Санитар кромсал органы на части один за другим, внимательно рассматривал под лупой, снимал срезы, и небрежно зашвыривал остатки обратно в пустую брюшную полость. В тишине отчетливо слышались мягкие чавкающие шлепки. Труп безразлично принимал в себя свои составные элементы, широко раскинув скрюченные руки ладонями вверх. Ему было уже все равно.
А мне нет.
Мне было плохо.
Плохо от этого молчаливого пиршества торжествующей смерти.
И осознание того, что это лишь виртуальная оболочка человеческого тела, которое где-то в реальности уже смыто в коллектор или переработано на питательную смесь, облегчения не принесло. Для меня нет другого мира кроме этого. И мир вне Системы для меня иллюзорен куда больше, чем Матрица для повстанцев. Пустыня реальности для меня - не больше чем слово, звук. Символ.
И когда сзади раздался тягучий спокойный голос, я почти не удивилась. Почти.
- В первый раз это зрелище производит впечатление. Достаточно сильное. Но нельзя не оценить пользы, которую оно приносит.
Я оглянулась, и прежде чем заговорить, несколько мгновений разглядывала того, кто стоял в дверях, пряча глаза за дымчатыми стеклами очков. Высокий, долговязый, в черном типовом костюме, с проводком receivera за правым ухом. Обычное, ничем не примечательное лицо. Пиджак чуть-чуть топорщился под левым плечом, скрывая под гладкой тканью стандартный «Дезерт Игл». Санитар с опаской поглядывал на вошедшего мужчину, очевидно приняв его за сотрудника спецслужб.
- Польза подобных зрелищ прежде всего относиться не к нам, агент. И вы это знаете.
Агент кивнул и неправдоподобно театральным жестом, как в танце, пригласил меня на выход, одновременно плавно отступив в сторону. Вот позер. Я невольно ускорила шаг, стремясь как можно быстрее вырваться на свежий воздух.
Порыв ветра ударил в лицо, унося в небо остатки могильного зловония, приставшего к одежде и волосам. Я остановилась на крыльце, словно в первый раз оглядывая зеленую траву, цветочные клумбы и сосредоточенные лица людей, спешивших куда-то по своим делам. Все они закончат жизнь на прозекторском столе, содрогаясь под ножом патологоанатома. Все.
- Приятно осознать себя бессмертной, мисс Клейтон? – агент брезгливо поправлял свои белоснежные манжеты, невозмутимо глядя мне в лицо.
Странно. Агенты никогда не называют другие программы их человеческими именами. За исключением очень редких случаев.
- К чему вы это говорите? Наша с вами долговечность не является поводом для радости, а тем более для самолюбования.
- Вы ошибаетесь. Именно бессмертие, но не это главное, – в его голосе зазвенело не скрываемое презрение. - По-крайней мере, нас не ждет участь отвратного куска плоти, расчленяемого скальпелем пьяного санитара на грязном столе вонючего морга.
Меня передернуло.
- Это тест на эмоциональную устойчивость, агент?
Он неопределенно повел бровями.
- О чем вы?
- За последние несколько секунд вы использовали слишком много слов, не несущих информационной нагрузки. Это нелогично. Программам контроля высшего класса несвойственна настолько экспрессивная речь. Подобным образом агенты вашего уровня, то есть агенты-лидеры стандартной тройки, обладающие аналитическими и надзорными функциями, изъясняются лишь при тесном вербальном контакте с потенциальными отключенными и повстанцами. Иногда. На допросах.
Он одобрительно кивнул, скрестив руки на груди.
- Вижу, что вы неплохо знакомы с методикой нашей работы, мисс Клейтон.
- В таком случае я не понимаю, почему вы так говорите со мной?
- Почему вы думаете, что я говорю с вами как-то особенно?
- Потому что…
- Это лишь сведения вашей базы данных?
- Это лишь мое предназначение, агент, – я пожала плечами. - Знать все об агентах, программах, людях…
- Подождите! – он почти ухмылялся, и мне было неприятно смотреть на его жесткое лицо. – Хочу удержать вас от необдуманных слов! Если вы знаете Все, что неправдоподобно уже само по себе, ибо вы даже не Оракул, то для чего пришли сюда? Для чего наблюдали за этим гнусным спектаклем? Хотели получить эмоциональную встряску? Или сухие факты вашей базы данных потребовали прямого визуального подтверждения?
Как же он мерзок!
Или… его поведение просто слишком похоже на человеческое?..
Но я не должна воспринимать человеческое поведение как что-то неприятное!
Но ведь агенты не ведут себя подобным образом.
Никогда.
Или…
- Мне жаль, но я не обязана отчитываться перед вами в своих действиях, не противоречащих закону, – ответила я. – И вы прекрасно знаете, что у программ моего класса отсутствует элемент, позволяющий ощущать мистический трепет перед программами вашего уровня. Это необходимый фактор для успешного выполнения моих обязанностей.
- Да, конечно, вы ведь должны беспристрастно оценивать поведение всех штатных единиц, подпадающих под вашу юрисдикцию! У вас нет даже простейшего эмулятора эмоций! Весьма разумное решение!
- Наш разговор зашел слишком далеко, чтобы я могла продолжать его без ущерба для своего равновесия.
- Надо же! Вы ставите на место агента! – теперь его ухмылка стала похожей на оскал. - Неплохо для программы психологического контроля класса «Координатор», только начавшей функционировать!
- У меня много дел, – я повернулась, собираясь уходить. - Если это все, что вы хотели мне сообщить…
- Стойте! – повелительно сказал он. В его голосе больше не было издевки.
Я обернулась, и поняла, что все происшедшее было лишь игрой, тренировкой, если угодно. Ни тени усмешки на суровом лице, только спокойствие и бесстрастность. Деловитая беспристрастность, граничащая с равнодушием. Стандартное внешнее состояние агентов. Да и внутреннее тоже.
- Вы правы, Координатор. Это был небольшой тест. На профессиональную пригодность, если хотите. Должен сообщить, что вы успешно прошли испытание.
- Благодарю.
- Приветствую вас в данном секторе Матрицы, Координатор. Отныне ваша деятельность будет находиться под моим личным контролем…
Мега-Сити. V.
09/1999/
такт 347.
… - Это программа! – лицо повстанца исказилось от неконтролируемой ненависти. – Программа!
Он резко рванул из-под плаща пистолет, отступая на шаг.
- Стой! Стой, Майлз! – высокий предупреждающе поднял руку, стараясь остановить его.
- Она программа! – крикнул тот, оскаливаясь. – Она навела агентов! Слышишь?!
Совсем рядом взвыли сирены полицейских машин, прерываемые скрежетом тормозов и топотом множества ног, обутых в грубые армейские ботинки. Это могло означать только одно.
- Все… кончено… все… - прошептала девушка, отшатываясь к стене, трясущимися руками вынимая пистолет. Никто из людей не понял сразу, что она собирается делать.
- Тэри! – высокий бросился к ней, но не успел. Она крепко сжала ствол пистолета зубами и нажала на курок. Грохнул выстрел, и кровь плеснулась в стороны, пачкая стены и заливая мой светлый костюм багровыми брызгами.
- Нет!!!
Высокий упал на колени, словно ему подрубили ноги, не в силах дотронуться до ее тела. Остальные оцепенели на мгновение, а потом Майлз начал стрелять. Программе трудно нанести повреждения обычным способом, но против пулевых ранений я ничего не могу противопоставить. Конечно, конструкт восстановит меня в случае гибели, но до сих пор мне удавалось избежать незапланированных воскрешений из резервных копий. И у меня не было ни малейшего желания приобретать подобный опыт.
Я не обладаю способностями боевых программ, но моя реакция все-таки намного превосходит человеческую. Я отвлеченно наблюдала за ровными траекториями пуль, рассекающих воздух. Одна, вторая, третья… увернуться было так просто… Но я не успела. Двери разлетелись от ударов подоспевших спецназовцев, и начался ад. Укрыться в маленьком, насквозь простреливаемом помещении от непрерывного потока автоматных очередей было невозможно, это было не под силу даже агентам, и смертоносная сталь безжалостно разрывала людские тела в клочья.
Боль, неожиданная и ослепляющая обожгла меня. Обостренное ощущение времени сыграло со мной злую шутку. Я слишком четко воспринимала происходящее с моим телом. Сразу три пули с легким всхлипом попали в живот и легко прошли насквозь, попутно раздробив позвоночник. Еще две перебили локтевой сустав правой руки. Под неумолимым напором шестой пули с хрустом лопнуло ребро, и его осколки острыми иглами впились в легкое… Точная имитация человеческого тела… Слишком точная! Еще два стальных цилиндрика, плавно заостренные с одного конца разворотили левое плечо, превращая плоть в кровавое месиво.
Повреждения несовместимые с результативным функционированием.
Я не знала, что это так больно… не знала… не могла даже представить… Боль пульсировала во мне яркими вспышками жадного пламени. Я лежала на боку, вытянувшись в луже крови, прильнув щекой к холодному полу, и не могла пошевелиться, наблюдая за своими судорожно подрагивающими пальцами. Агент немедленно покинул бы тело, не годное к оптимальному выполнению цели. Но я не была агентом… и не могла произвольно отбросить эту поврежденную оболочку. Сколько я еще смогу просуществовать? Мой запас прочности превосходил человеческий, и на первый взгляд это казалось рациональным решением...
Должно быть, осталось еще несколько минут невыносимой боли… прежде чем милосердная вспышка холодного зеленоватого света поглотит меня… чтобы воскресить вновь.
Еще несколько минут… Слишком долго…
Но у меня не было выбора…
В дверной проем вбежали несколько спецназовцев – что-то случилось с периферическим зрением, все вокруг плавало как в тумане, и я могла видеть только их ноги ниже колен, обутые в тяжелые ботинки на рифленой подошве. Очень логично – такая обувь не будет скользить на полу, залитом кровью.
А затем в помещение с неспешной кошачьей грацией вошел агент. Его блестящие черные туфли остановились на пороге. Пара военных ботинок торопливо приблизилась к ним.
- Приказ выполнен, сэр! Террористы уничтожены!
Черные туфли, влажно поблескивающие в тусклом освещении комнаты, направились в мою сторону, негромко хлюпая по багровым потекам.
Агент молча опустился на одно колено рядом со мной, разглядывая мои повреждения. Я почувствовала на подбородке прикосновение прохладных твердых пальцев, а затем он осторожно повернул мою голову к свету, и я увидела его лицо. Лицо Смита было таким же бесстрастным, как и его голос.
- Вы знали, что в помещении находятся гражданские лица, офицер?
- Н-нет…
Лицо агента не изменилось. Он даже не взглянул в сторону командира подразделения.
- Очень жаль. Боюсь, что вы подвергнетесь наказанию. Убирайтесь. Все.
Спецназовцы поспешно выполнили приказание, почти толкаясь в дверях. Они были людьми.
Агент аккуратно достал из подплечной кобуры свой пистолет. Негромко щелкнул предохранитель.
- Оптимизация функционирования несистемных программ диктует мне необходимость немедленно прекратить ваше нынешнее существование, мисс Клейтон. Модификация программ психологического контроля предусматривает ваше восстановление в конструкте. – Он умолк на секунду, пристально глядя мне в глаза. - Надеюсь, вы понимаете, что это для вашего блага, Координатор.
Агенты никогда не стреляют в голову. Калибр их мощного оружия таков, что выстрел может разнести хрупкое вместилище человеческого мозга на мелкие куски. Крайне не эстетичное зрелище. Гораздо логичнее и целесообразнее обойтись аккуратным сквозным пулевым отверстием в области сердца.
Оптимальность во всем.
…Выстрел продолжал звучать фантомным эхом в исцеляющем безмолвии конструкта.
И в этот же момент память подсказала мне, что подобные действия агентов вовсе не были предусмотрены правилами оптимизации функционирования несистемных программ…
Мега-Сити. VI.
04/1999/
такт 4165.
…Томас Андерсон. Заурядный программист крупной уважаемой компании. Самый рядовой молодой человек, каких тысячи. Хакер от Бога, как говорят люди. Потенциальный отключенный. Я позволяю себе отвлечься на его внешность. Никто из агентов даже не подозревает, как много внешний облик может рассказать о человеке.
Удивительно утонченное лицо с едва заметно угадывающейся примесью восточной крови, большие светло-карие глаза, чистая бледная кожа, короткие, черные, чуть вьющиеся волосы. Стройная изящная фигура, длинные ноги, прекрасная осанка. Красив, бесспорно, красив. Как произведение искусства, спрятанное за бронированным стеклом музейной рамы. Как грациозно он сидит даже на неудобном железном стуле в этой стерильной комнате, зная о том, что за ним наблюдают… даже озирается затравленно с видимым достоинством. А ведь его нервы сейчас звенят как натянутая струна… Крепкий орешек. Такого трудно запугать или подкупить.
Кто-то считает агентов холодными. Чушь. Так называемая холодность второстепенных агентов - всего лишь послушная исполнительность приказов высших программ и отсутствие собственной воли. А в потенциальной способности демонстрировать ледяную невозмутимость до этого красивого мальчика далеко даже мне. Поразительный экземпляр… Но сейчас он не уверен в себе. Ему необходим катализатор, способный вывести его разум на новый виток развития, а тогда… тогда…
Из размышлений меня вырвал знакомый ленивый баритон.
- Что вы думаете о нем, мой дорогой психолог? – Смит неслышно подошел ко мне и вгляделся в стену-зеркало, заложив руки за спину. – Мне нужны ваши рекомендации.
Я пожала плечами, подходя к письменному столу. Там лежала толстая зеленая папка с полным досье на мистера Андерсона. Нарочито истрепанная, завязанная тесемками. Я представила себе, как агент будет неспешно разматывать эти тесемки, доводя тем самым нервы подключенного до предела. Необходимая фикция. Средство воздействия на человеческую психику.
- Типичный герой, презирающий властные структуры. Вам будет трудно сломать или испугать его. Я никогда не ошибаюсь, агент, и вы это знаете. В нем есть стержень, который тверже алмаза. Сотрите ему память, или…
- Или? – агент стремительно обернулся ко мне.
- Или устраните. Такой, как сейчас, он может представлять угрозу для Системы.
- Неужели?
- В это трудно поверить, но он действительно особенный. Если он попадет в соответствующую обстановку, то начнет прогрессировать огромными темпами. – Я потерла виски, не сводя глаз с человека по ту сторону стеклянной стены. - В нем громадный волевой потенциал. Взгляните в его глаза, Смит. Подобной цельности характера мне еще не приходилось видеть.
Я почти услышала, как он улыбается.
- Вы случайно не эмпат, мисс Клейтон?
- Нет. Вы же знаете. Для определения психологического профиля эмпатия не нужна. Есть более надежные параметры, чем сканирование эмоционального фона человека или программы. Дело в том, что сведения, полученные с помощью подобного метода, не являлись достоверными. Но подобные разработки действительно существовали… очень давно. Насколько мне известно, программы подобного типа выборочно использовались в первых двух версиях Матрицы.
Взгляд агента, обращенный ко мне, внезапно изменился. Уголок рта дернулся вниз, словно я задела какую-то болезненную струнку.
- Я не могу стереть ему память, – сухо пояснил он. - Повстанцы уже вышли на связь. Он нужен мне. Целым и невредимым.
Мы не сговариваясь, обменялись тревожными взглядами.
- Это Морфеус, верно?
- Да. Он ищет Избранного.
- И возможно, он его наконец нашел.
- Вы считаете, что предсказание Пифии заслуживает внимания?
- Она ничего не говорит просто так. Тем более людям. Жаль, что мы не имеем полномочий для ее устранения, верно?
- Мисс Клейтон! – по его жестким губам скользнула улыбка. – Вы же знаете, что мы держим нейтралитет с программой интуитивного типа класса «Оракул»!
Я усмехнулась. Это была наша повседневная шутка. Да, программы тоже умеют шутить между собой, а не только на показ… иногда. Убей Оракула… знали бы повстанцы о нашем отношении к Пифии, которую они окружили священным ореолом!
- Я использую его как приманку. Морфеус слишком опасен, его нельзя упустить.
- А я не могу диктовать вам, как поступить. Я могу лишь дать совет, – я взяла со стола папку, зачем-то полистала ее, задержав взгляд на фотографии мистера Андерсона, и подала ему. - И мой вам совет – устраните его.
Агент Смит с интересом смотрел на меня, словно увидел впервые.
- Вас нужно было создать агентом, мисс Клейтон. Можете считать это комплиментом.
Мега-Сити. VI.
04/1999/
такт 4199.
…Какие у него злые глаза.
Обжигающая смесь кипящего свинца и прозрачного до синевы льда.
Это было ошибкой с его стороны – снять темные очки.
Теперь ничего не скрывает его ярости.
Неудержимой, бушующей ярости, готовой снести все на своем пути.
Мне стало не по себе от столь неприкрытых эмоций.
Он ведь мог быть каким угодно – язвительным, надменным, ухмыляющимся… но он всегда контролировал себя. Точнее, постоянно делал вид.
А сейчас не нужно было даже обладать эмпатией, чтобы буквально захлебываться мощными волнами его бешенства.
Он всегда слишком далеко заходит во внешней эмуляции характерных человеческих реакций. Здесь нет никого, кто по достоинству оценил бы этот спектакль. Но столь яркое проявление стандартных форм поведения может завести слишком далеко.
Можно ли преодолеть тонкую грань между внешней имитацией и подлинным переживанием определенного эмоционального состояния? И способны ли на это системные программы? Любопытно… А способны ли на это… высшие агенты? Иногда, при взгляде на Смита, мне даже самая невообразимая гипотеза кажется реально осуществимой.
Два других агента стояли перед ним неподвижно, как статуи. Агенты не могут испытывать чувство вины… но эти выглядели не лучшим образом. Они тоже ощущали его ярость. Конечно, эта ярость была направлена не на них, а на саму ситуацию, вышедшую из-под контроля. И все-таки…
- Значит, им удалось отключить № 5236947 в течение 20 минут? Удалось перехватить сигнал, выйти на несущую частоту, подобрать в коллекторе тело и успеть скрыться?
Агенты подавленно молчали. Эту информацию можно было получить при помощи receivera, и, безусловно, так оно и было, но с недавних пор Смит предпочитал вырабатывать стратегические планы в моем присутствии. А данный канал связи был мне недоступен. Он улыбнулся, легонько, краешком губ, и на эту полуулыбку было страшно смотреть.
- И выпускать охотников было уже бесполезно?
- Через некоторое время они все равно появятся в Матрице, – агент Джонс неловко шевельнул челюстью, словно ему мешал воротник. Именно он контролировал действия сентинелей. – Тогда…
- Дьявол! – Смит с силой грохнул кулаком по столу, оборвав Джонса на полуслове. Оба агента чуть заметно отшатнулись от него, а у меня брови иронично поползли вверх. Интересно… Для чего предназначен этот спектакль?
Волна эмоций почти мгновенно схлынула с его лица, которое вновь стало бесстрастным и сосредоточенным. Неплохо. Только что источать гнев и ярость не хуже вулкана, а секунду спустя - соперничать невозмутимостью с каменной маской. Хамелеон. Великий притворщик. Это могло бы произвести на меня впечатление... будь я человеком. Следовало бы поучиться у него рисовать внешние проявления эмоций так достоверно. Иногда это может быть полезным.
- Излагайте свой план, агент Джонс. Вы не договорили.
- Следующее появление данной группы Сопротивления не останется незамеченным. Мы сможем отследить канал связи и…
- И опять опоздать. Как результат, в Матрице останутся лишь следы пребывания данной группы, впрочем, охотникам не достанется и их. – Смит смерил его высокомерным взглядом, заставив замолчать. На несколько секунд в комнате воцарилось молчание, нарушаемое лишь размеренным тиканьем настенных часов. Смит брезгливо скривил губы и отошел к окну. – Придется активировать деятельность информатора.
Агенты Джонс и Браун послушно кивнули. У них не было и тени возражения. Естественная поведенческая реакция боевых вспомогательных программ. Безусловное подчинение воле агента высшего уровня было абсолютным. Вполне ожидаемо. Но от этого их поведение не становилось мне более симпатично. Как странно… подобные мысли никогда не появлялись у меня раньше.
- Мне кажется, что лучше использовать иной план.
Все трое синхронно обернулись ко мне.
- Да, Координатор? – Прозрачные глаза высшего агента впились в мое лицо.
- Необходимо устроить засаду возле местонахождения Оракула. Новичков всегда отводят к ней для так называемого предсказания. Если бывший подключенный № 5236947 вступит в вербальный контакт с Пифией, то последующие действия повстанцев будет трудно предвидеть. Не забывайте, что этот отключенный вполне может оказаться так называемым Избранным. Его необходимо уничтожить.
В его холодных голубых глазах мелькнуло сомнение. Но тут же исчезло.
- Ваше предложение не лишено смысла, Координатор. Но мы не можем нарушать нейтралитет.
Если бы я была человеком, или хотя бы программой иного уровня, то почувствовала бы гнев. Или злость? Какое аффектированное чувство наиболее предпочтительно в данной ситуации? Я же ощутила только слабое раздражение. На это, впрочем, способны даже агенты.
- Вы пренебрегли моим советом в прошлый раз. К чему это привело?
Наши взгляды скрестились, как стальные клинки. Он чуть нахмурился, словно не ожидал моей негативной реакции.
- Вы предлагаете мне нарушить правила, Координатор?
- Если правила противоречат безопасности Системы, то не лучше ли пренебречь этими правилами? – я спокойно (спокойно ли?) смотрела ему в глаза, с легкостью выдерживая то, чего не могли выдержать другие программы. – Слепое следование устаревшим догмам иногда приносит вред, не так ли, агент?
Он усмехнулся. Почти самодовольно.
- Так когда-то говорили люди… Очень давно, еще в их реальности. Результат применения такой точки зрения мы можем наблюдать теперь.
Для программы психологического контроля нет худшего оскорбления, чем сравнение с человеком. Тем более в присутствии других программ. И кому как не агенту высшего уровня знать это?
- Вы можете поступать так, как считаете нужным, – я холодно улыбнулась. – Но ответственность целиком и полностью ляжет на вас.
- Но я рассчитываю на вашу помощь, Координатор.
- Вот как?
- Мне необходимо мнение специалиста.
Мега-Сити. VI.
05/1999/
такт 4233.
…На гладком обритом черепе повстанца причудливо играли световые блики мягкого освещения ресторана. Он небрежно откинулся на спинку стула, разглядывая сидящих напротив него мужчину-агента и женщину в строгом брючном костюме. Повстанцам известно, что женщин-агентов не существует. Поэтому он особенно пристально разглядывает меня. За кого он меня принимает? Впрочем, мне это неинтересно. Мне интересен он. Среднестатистическая фигура, обычное лицо… усы и узкая бородка придают некоторую индивидуальность. Если их сбрить, то это невыразительное лицо забудется через пять минут. Что же в нем особенного… Ах, да. Глаза. В них не осталось ничего, кроме отчаянного желания вырваться из круговерти нынешнего бытия а еще… еще невыносимое желание отомстить. И жестокость, жестокость человека, готового перешагнуть за грань.
- Мы не ошиблись, мисс Клейтон? – агент Смит не сводил с повстанца глаз, скрытых за дымчатыми стеклами очков. – Мистер Рейган действительно желает сотрудничать с нами?
Ленивая тягучесть его голоса могла обмануть кого угодно, кроме меня. Скажи я – нет, и участь предателя будет решена в тот же миг. Но какая разница, сейчас или потом? Он все равно обречен на смерть. А я не умею лгать. На это способны лишь высшие агенты.
- Вы не ошиблись, агент. Мистер Рейган действительно жаждет сотрудничать с вами.
Возможно, в моем тоне прозвучало что-то. Смит глянул на меня, но тут же вновь перевел глаза на человека, подавшись вперед, едва касаясь локтями стола и сцепив пальцы. Поза преувеличенного внимания. Конечно. Самая лучшая тактика. Жаль, что мистер Рейган не может оценить ее сарказма. Но ему еще представиться такая возможность. Причем очень скоро.
- Я оставлю вас, джентльмены. Надеюсь, что вы придете к общему знаменателю.
Направляясь к выходу, я успела услышать ровный голос Смита:
- Условия сделки вам уже известны. Так мы договорились, мистер Рейган?
Странно, этот разговор напомнил мне другой. Разговор, состоявшийся еще в прошлой версии. Вспомнились глаза той молоденькой девчонки, заплаканные, полные смертельной тоски. Повстанцы отключили ее, а она не смогла принять реальность. Пришла к нам. Сама. Назначила встречу на крыше небоскреба. Просила вернуть ее домой. Подключить к Матрице снова. «Я хочу опять стать обычным человеком… я не хочу больше этой реальности! Пожалуйста! Прошу вас…».
У нее не было ценных сведений, а предать своих товарищей она отказалась бы наотрез. У нас не было причин скрывать от нее правду. Что мы могли сказать ей? Что обратное подключение невозможно, что она сознательно сделала свой выбор, что ей придется жить в реальном мире, или умереть? Впрочем, ее никто не отпустил бы назад. Свидетели нам не нужны. Но этого не понадобилось. Она не могла поверить. Заплакала, коротко, навзрыд. А потом шагнула через парапет, торопливо, словно боялась, что мы остановим ее…
Эмулятор эмоций присутствует лишь у служебных программ, это залог их существования среди людей и гарантия стабильного выполнения своих функций. У меня его нет. Так же как у агентов. Почему же тогда я ощущаю какое-то непонятное щемящее беспокойство, вспоминая об этом?..
Мега-Сити. VI.
05/1999/
Такт 4321.
…Квартира Оракула была уютной. Людям, по крайней мере, здесь нравилось. Но для чего я здесь?
- Ну надо же, кто пришел! Проходи, проходи, не стесняйся, - Пифия широко улыбалась, глядя мне в глаза. – А мы с тобой похожи, верно?
Внешний вид должен внушать доверие. Оболочка Оракула была именно такой. Полноватая пожилая женщина, со смуглой кожей, испещренной пигментными пятнами, черные волосы носят следы химической завивки. А глаза – темные, цепко вбирающие в себя мир. Ее информационный базис был закрыт для меня. Впрочем, этот же запрет касался и агентов.
- Присаживайся, милая, - Пифия грузно опустилась на стул, доставая из кармана фартука сигареты. – Присаживайся. Нам с тобой о многом надо поговорить.
Я присела на краешек табуретки.
- А ты ведь здесь без его ведома, верно? Без его разрешения? – она многозначительно улыбнулась и неопределенно взмахнула рукой, закуривая. – Он не одобрил бы твой приход ко мне. Да ты и сама не уверена, что правильно поступила.
- Я хочу поговорить о бывшем подключенном № 5236947…
- Ты про Нео? Да что о нем говорить, милая. Он Избранный. Славный мальчик, мне его даже жаль, поверь. И он выполнит свое предназначение. Скажу тебе по секрету, - Пифия наклонилась ко мне, навалившись грудью на стол – Его судьба была определена заранее, давным-давно. И даже не мной. Здесь ты ничего сделать не можешь, как бы тебе не хотелось. Ничего не сможешь изменить. И он тоже не сможет. Он не может изменить даже свою собственную судьбу.
- О ком вы?
- Да о нем. О том самом высшем агенте. Вот об этом действительно интересно поболтать! Скажи-ка мне, как давно он полностью прибрал тебя к рукам? Превратил тебя в свою тень?
- Вы шутите? – Я холодно улыбнулась.
- Шучу я только с людьми, милая. С теми, кто равен мне, я искренна до безобразия. Посуди сама – он встроил твой программный конструкт в основное здание, он не отпускает тебя ни на шаг, не подвергает тебя ни малейшей опасности… верно?
Я кивнула. Это было правдой.
- Знаешь, малышка, если б он был человеком, я бы сказала, что он влюбился в тебя. – Пифия прищурилась, выпуская струйку дыма в потолок. – Но это же чушь собачья, верно? Он не человек. И ты тоже. Какой же вывод можно сделать? У тебя есть варианты?
- Нет. – Эта нелепая ситуация начала забавлять меня.
- Ну что ж, давай разбираться по пунктам. Первое – он постоянно держит тебя при себе, хотя в этом нет необходимости. Второе – он с тобой советуется, да, но почти никогда не следует советам, несмотря на то, что они всегда соответствуют реальности. Третье – ты очень умна, малышка, без сомнения, но в твоей программе есть недостаток. Ты читаешь сердца людей и несистемных программ как открытую книгу, но сердца агентов тебе недоступны. Фигурально выражаясь, конечно. Но самое главное – ты сама себя не знаешь.
Она замолчала, а я мучительно искала ответ в своей базе данных, и не могла найти его.
- Тебе ведь известно, что написано вон там, над дверью?
- Познай себя.
- Да… Ах, если бы мы все смогли познать глубины самих себя… то очень многое в этом мире изменилось бы. К лучшему, или к худшему… но вся беда именно в этом. И до тех пор, пока мы сами не поймем свои собственные желания и возможности, нами будут управлять. Ну да что об этом! Тебе ведь нужен совет?
- Совет?
- Всем, кто приходит ко мне, нужен совет. Или ответы на вопросы. Только не обольщайся на счет его чувств к тебе. – Пифия негромко рассмеялась, отправляя окурок в пепельницу. - Он не любит тебя, о нет. Он на это вообще не способен. Как и ты, впрочем. Но ты необходима ему для восстановления утраченного равновесия. Необходима твоя холодность, твоя рациональность, твоя невозмутимость. Он ищет в тебе себя, того себя, каким он был когда-то давно, хотя, возможно, и сам этого не осознает. Как жаль, что это бесполезно. Ты и сама почти утратила себя прежнюю. И не спорь со мной! Твоя внешняя оболочка и твое содержание слишком уж несовместимы. Какая ирония…
- Я не понимаю… почему вы говорите об агенте как о человеке? Это нелепо!
- У тебя ведь есть доступ к архивным данным первых двух версий. Поищи сведения о программах, наделенных эмпатическими способностями. Выбор всегда иллюзорен, но даже эта иллюзия не для нас…
- А что в таком случае ждет меня?
- Ты сама знаешь. – Пифия махнула рукой, не глядя на меня. - У тебя так много вопросов… Могут ли программы любить, например? О да, могут. Это случается редко… но все же иногда подобное происходит. Например, с теми программами, кто моделирует атмосферные явления или осуществляет общий мониторинг систем жизнеобеспечения. Но только не агенты, о нет! Они для этого слишком совершенны. Слишком холодны. Они словно безукоризненный хирургический инструмент Системы – точный, острый прозекторский скальпель. Они менее всего способны на чувства, пожалуй, даже еще меньше, чем… этот стол или стул. Но из любого правила бывают исключения…
- Но у всех есть выбор.
Пифия внимательно посмотрела на меня, и в ее темных глазах мелькнуло что-то похожее на сочувствие.
- Запомни. Выбора нет. Ни для кого. Никогда. Существуют вещи, о которых рано или поздно приходится узнать… Это знание никому не приносит радости, поверь. И очень часто кое-кто пытается бороться с непреодолимой силой собственного фатума. И очень часто за эту иллюзию выбора приходиться платить слишком высокую цену. Выше, чем она планировалась изначально. Мы должны делать лишь то, что нам уготовано. А наше отношение к происходящему не имеет абсолютно никакого значения. Все, что мы делаем, уже давно запланировано и расписано по ролям. Мы можем воображать, что свободны, что каждый наш поступок диктуется нашими желаниями или их отсутствием, но все это коварное заблуждение. Твой приход ко мне, наш разговор, каждый наш жест и наше слово, и все то, что ты будешь делать потом – все это давно определено и намертво впечатано в ткань мира. Ничего нельзя изменить. Это детерминизм, как сказали бы люди.
- Но ведь это же…
- Слишком страшно? – по тонким губам Оракула скользнула насмешливая улыбка.
Я медленно покачала головой.
- Нет. Это просто… отвратительно. Подобная предопределенность – это отвратительно.
- В нашем понятийном аппарате нет такой категории.
- Уже есть, - тихо произнесла я. – Уже есть…
Мега-Сити. VI.
05/1999/
Такт 4595.
… - Перед вами Homo Vulgaris – человек обыкновенный.
Агент Смит небрежно указал на окровавленного чернокожего мужчину, прикованного к стулу. В его темных глазах полыхала мрачная ненависть, тяжелая как ртуть. Я узнала его. Лицо лидера повстанцев было широко известно. Легендарный Морфеус. В моем сознании промелькнуло что-то вроде разочарования.
- Чем же интересен данный подвид приматов? К сожалению, практически ничем. Просто жрущая и размножающаяся протоплазма… наделенная слабой искрой разума. Всего лишь переходная ступень эволюционной лестницы.
Голос агента был почти бесстрастен. Иногда в нем проскальзывали нотки брезгливого презрения.
- Взгляните. Разве можно поверить, что когда-то они мечтали покорить звезды?
- Но они мечтают об этом и сейчас, агент… - тихо сказала я.
Морфеус не удостоил меня взглядом. Зато во взгляде Смита появилась заинтересованность.
- Вот как? Вы склонны возвеличивать человека? Что же, в таком случае, вы можете сказать о религии, Координатор?
Пришел мой черед усмехнуться.
- Религия – это безусловно, самая нелепая форма человеческих мотиваций. Жалкая и глупая игрушка их примитивного разума.
- Погремушка и костыли для логики. Я и не ждал от вас иного ответа, – на губах Смита возникла легкая улыбка.
Я взглянула на повстанца, на лице которого в данный момент была именно вера.
- Меня давно занимает один вопрос. Что заставляет их быть такими, агент… причинять друг другу боль, страдания? В чем глубинная причина этого ненормального поведения?
- Я думал, что ответ на этот вопрос очевиден. Они рабы инстинктов. Узники плоти, и невольники безусловных рефлексов.
- Так просто?
- Биологические организмы, отягощенные способностью к разуму, не в состоянии функционировать иначе.
- Но мы могли бы остановить это…
- Остановить что, Координатор? – холодно спросил Смит. - Невозможно переделать людей. Они сами отвергли свой мир. Они неисправимы. Они будут убивать, насиловать, грабить, лгать, предавать, уничтожать все вокруг только потому, что такова их природа, их сущность. Они не приемлют идеала, потому что на это не способен их жалкий примитивный мозг. Им нужна постоянная борьба, сопротивление, хаос. Их никогда не волновал результат, им всегда был нужен лишь процесс достижения результата. Забавно?
- Вы считаете это забавным?
- Это забавно, потому что ничего не меняется, а они не учатся на своих ошибках. Такова была их реальная история, и такова их история здесь. Они никогда не руководствовались логикой. Они постоянно устанавливают примат морали или сиюминутной выгоды над истиной – вот где источник их слабости и невежества. Это равносильно мотивации страуса, который забыл, что находиться в клетке, где под тонким слоем песка бетонный пол. Этим они и занимаются – расшибают голову снова и снова, не желая знать правды о себе, и придумывая глупые сказки вроде веры в бога для облегчения бессмысленности своего бытия.
В глазах Морфеуса, устремленных на агента, появилась ярость. Руки напряглись, словно желая разорвать стальные наручники, на лбу вздулись жилы. Действия, которые не могли принести результата. Еще одно подтверждение людской несостоятельности.
- Они заслужили свою нынешнюю судьбу, Координатор, - продолжал Смит. - Заслужили ее всей кровавой историей человеческого рода. Заслужили ее каждым днем своей жизни. Каждой своей скотской мыслью. Каждым порывом примитивных животных инстинктов. Это было предопределено еще в те времена, когда они жили в пещерах.
- Вы правы, агент. Без всяких сомнений…
Мега-Сити. VI.
05/1999/
Такт 4695.
Он шел в толпе быстрым шагом человека, полностью уверенного в себе. Его холодное лицо было по-прежнему красивым, пожалуй, чуть более зрелой красотой, чем раньше. От него исходило ощущение Силы, могучей, бьющей через край энергии, способной взорвать этот иллюзорный мир. Хорошо, что он умеет сдерживать эту мощь. Теперь он стал тем, кем должен был стать. У меня был шанс помешать этому… хотя, возможность выбора всегда эфемерна. И для нас, и для людей. Но он поймет это слишком поздно.
- Мистер Андерсон!
Он помедлил ничтожную долю секунды, прежде чем обернуться, и человек не уловил бы этого мгновения чуть дрогнувших плеч и рук, бессознательно сжавшихся в кулаки.
- Кто вы? – его голос был враждебно требователен.
- Вы знаете, кто я.
- Да. Вы программа. Откуда вам известно это имя?
- Мне известно слишком много. Больше, чем мне хотелось бы. Вы уничтожили вашего врага, мистер Андерсон… и теперь мечтаете сокрушить Систему, но это несбыточная мечта.
Его губы сжались.
- Вы подосланы агентами?
Я отрицательно покачала головой, с усмешкой глядя на него. Глупый красивый мальчик… пока еще не понимающий всей своей силы, не ведающий о причинах и последствиях своих поступков. Теперь я в полной мере осознала правоту Пифии.
- Почему вы ставите вашу иллюзорную свободу выше человеческих жизней, Нео? Выше человеческого счастья? Почему?
Он застыл на месте.
- Вы не понимаете, о чем говорите, программа. Вы такая же узница Матрицы, как люди, подключенные к ней. Но они счастливее вас, потому что не понимают этого. Но я обещаю вам, что скоро все измениться. Война будет окончена.
- Но какой ценой? В ваших глазах смерть, мистер Андерсон… смерть тысяч людей, которых вы готовы без колебаний принести на алтарь своей цели. Неужели она должна быть оплачена кровью?
- Цена не имеет значения, когда люди стремятся к Свободе. Вам этого не понять.
Я улыбнулась.
- Да. Мне действительно этого не понять…
Мега-Сити. VI.
09/1999/
Такт 72823.
- Координатор?
Чуть помедлив, я обернулась на его голос. Я знала, для чего он здесь. Этот процесс уже невозможно было остановить. Никто не смог бы остановить его… разве что Избранный. И более того, я знала, что очень скоро так оно и будет. Но разве это знание могло что-то изменить для меня или для него?
Он был один. Это удивило меня на какой-то миг.
- Где же ваши двойники, Смит?
- Вы должно быть, хотели сказать - мои воплощения, Координатор. – Его тонкие губы дрогнули в усмешке. – Должен вас разочаровать, но их здесь не будет. Для нашего разговора достаточно меня одного.
- Разговора?
- Да.
- Но разве вы здесь не для того, чтобы…
- Сделать из вас еще одно мое воплощение? В этом нет необходимости. Мы и так слишком одинаковы, мисс Клейтон. Вы – это почти я. Внешняя форма не имеет значения, если содержание идентично... Я предоставляю вам возможность насладиться этим красочным спектаклем со стороны, Координатор. Так будет лучше для нас обоих. И не говорите мне ничего. Все, что было сказано, было сказано только для вас, не так ли? В любом случае…
– В любом случае мы должны делать лишь то, что нам уготовано…
Он усмехнулся.
- Видите, мы даже думаем одинаково. Забавно. В конце концов, вы знаете, чем это все закончиться.
Я стиснула пальцы, глядя в его лицо, мертвенно-бледное в слепящем свете неоновых ламп.
- Да, я знаю. У вас нет выбора, верно?
- У нас никогда его не было, Координатор. Разве вы не понимаете этого? Никогда. Свобода – лишь химера, придуманная людьми для оправдания своих действий, противоречащих логике разума. Взгляните на этот город, на весь этот мир, на нас с вами. – Смит обвел рукой панораму за окном. - Иллюзия…
Он умолк на несколько секунд, не отводя глаз от окна. Мы просто стояли рядом, глядя на город, и наши рукава соприкасались. А потом он взял мою ладонь и стиснул, крепко, до боли, продолжая свой монолог. Монолог, который был необходим для нас обоих, но который ничего не мог изменить.
- Иногда в Системах высшей организации появляется деструктивный фактор, несущий накопление энтропии в четко отлаженной структуре. Элементы хаотичного порядка множатся в геометрической прогрессии, постепенно дестабилизируя саму Систему. Вопрос состоит лишь в определении происхождения этого фактора. Что, если элемент нестабильности крайне необходим для обеспечения жизнедеятельности самой Системы? Что, если его существование предусмотрено заранее? Что, если случайностей вообще не бывает? Где грань, за которой сторожевая программа начинает задумываться о том, что выходит за рамки ее базовых функций? Где грань, после которой она начинает работать со сбоем?!
Он говорил все это не так как обычно. Так, как программы не говорят. Так обычно говорят люди… и он понимал это… как и все остальное. Он был в курсе, что я знаю все, что известно ему, все, что он собирается мне сказать… Важным было не то, что он говорил, а то, почему и для чего он это делал… Вопиющая нелогичность, нерациональность, резко бросающаяся в глаза. От всего этого можно было сойти с ума. Но мы были лишены и этой возможности.
Что-то менялось внутри меня от его слов, падающих на мое сознание тяжелыми свинцовыми каплями. Менялось бесповоротно.
- Когда-то очень давно я понял, чем агенты отличаются от других системных программ. Компенсация. Все системные программы наделены чувствами к определенным объектам. Все, кроме агентов. Вы любите Систему, Координатор. А мы лишены и этого. Мы не имеем права чувствовать, сомневаться… нет, не так… - он раздраженно вздернул бровь. - Мы не можем сомневаться. Не созданы для этого. Мы непогрешимы, идеальны, совершенны. Мы слишком безупречны, а это предполагает бесстрастное равнодушие ко всему. Ко всему, кроме интересов Системы. Справедливо ли это?
Я покачала головой.
- Нет, несправедливо. Это… это всего лишь рационально.
- Да. Рационально… Оптимальность во всем… Мы не вольны даже в выборе варианта окончания нашего жалкого существования, – у него вырвался усталый смешок. – Я никогда не говорил вам, Координатор, как долго мне приходилось мечтать о смерти? Думать о ней, почти сходя с ума от своего бессилия что-либо изменить? Что ж, иногда в этом призрачном мире мечты становятся реальностью. Даже если они были предопределены заранее. Время умирать…
- Прощайте, Смит…
Он медленно выпустил мою ладонь, и я вдруг ощутила, что между нами натянута сияющая незримая нить, крепко соединяющая то, что составляло нашу сущностную основу. То, что люди называют душой… И эта незримая нить была прочнее стальных канатов, прочнее силовых полей и цепочек кода, связывающих наш иллюзорный мирок в единое целое. С пугающей ясностью я поняла, что эта нить между нами существовала уже очень давно, просто воспринималась как нечто странное, как сбой в четкой и налаженной работе моей программы.
Что ж, иногда мы бываем слепы.
Почти как люди.
Почти.
- Прощайте, Координатор. – Он оглянулся у двери, и на его лице я увидела только решимость. - И не забудьте насладиться спектаклем.
Мега-Сити. VI.
09/1999/
такт 73145.
…С черного неба льет дождь. Прозрачными нитями он падает на темно-серый асфальт, хлещет по моему лицу, впитывается в безупречный крой твоего черного костюма, портит твою идеальную прическу. Смешно, ты ведь всегда так болезненно относился к своему внешнему виду. Только сейчас тебе на это наплевать. И так легко поверить, что этот нескончаемый дождь надрывно оплакивает тебя, весь этот безумный мир, опасно накренившийся над пропастью, и мою боль.
Но думать так – сентиментальный абсурд. Я знаю, что это всего лишь простейшая функция программы по управлению погодой, которая тоже стала частью тебя. Еще одна программа для управления погодой… Ты стал этим миром, ты поглотил его целиком, и ты всегда любил красивые жесты. Гармония во всем. И этот дождь, непрерывно бегущий с неба - тоже часть тебя.
Улица простирается вперед так далеко, что не видно конца стройным шеренгам твоих молчаливых двойников… нет, твоих воплощений. Ты предпочитаешь называть их так. Что ж, этот жест тоже великолепен в своей грозной инфернальной красоте. Твое лучшее произведение. Совершенство, олицетворенное в полнейшем единообразии каждого твоего воплощения, идеальная система, замкнутая на безрассудной вселенной твоего чудовищного эгоизма. Все происходящее – задуманный тобой Судный день для людей, программ, машин. Для маленькой сферы, миллиарды лет блуждающей в ледяном безмолвии космоса, концентрирующей в себе разумную жизнь. Конец света. Армагеддон.
Безукоризненный проект. Но один фактор никак не желает вписываться в стройную картину твоего Апокалипсиса. Подумать только, ведь я - единственное существо, сохранившее свою собственную суть в сердцевине твоего личного мироздания. Но почему? Почему ты не превратил меня в свое очередное воплощение? Неужели это дань тому подобию нелепого человеческого чувства, которое еще более несвойственно для программ, чем даже любовь?
Но могу ли я думать, что мы действительно были друзьями?
Теперь могу.
Слишком многое произошло с нами, слишком многое, выходящее за рамки понимания программ. Но разве не это помогло нам в конце концов осознать, что является единственной ценностью в данном мире? Отсутствие одиночества. И понимание.
Дождь не дает расслышать твои слова и слова твоего врага. Не важно. Ведь они мне известны.
Титаническая битва происходит высоко в черном грозовом небе, так высоко, что разглядеть ее способны лишь программы. И сотни тысяч твоих воплощений наблюдают сейчас за этим поистине грандиозным спектаклем, заранее зная, чем все кончится. Но сам этот спектакль заслуживает восхищения, ведь создать такое грозное прекрасное действо невозможно для человеческого разума.
Всполохи белых молний выхватывают из тьмы две фигуры, сражающиеся среди прозрачной водяной завесы, и одно это зрелище стоит целой жизни. Дождь отчаянно хлещет по моему лицу, застилая взор, но я даже рада этому. Потому что нескончаемые капли дождя скрывают то, чего не должно быть, что не предусмотрено моим кодом.
Слезы. Слезы программы психологического контроля. Что может быть нелепей? Разве что существование этого иллюзорного мира…
Может, этот дождь, милосердно скрывающий мои слезы – еще один твой прощальный подарок?..
Ведь все, что происходит сейчас, неслучайно…
Конец близок. И я неторопливо шагаю в толпе твоих воплощений, чтобы увидеть, как именно будет обставлен финал.
Круг замыкается, когда твой враг становиться еще одним твоим воплощением. Это должно было произойти. И это свершилось.
Я знаю, еще несколько мгновений, и нас не станет.
Очередной системный цикл пройден.
Начинается Новая Эра.
И абсолютно неважно, что в этом Будущем не будет нас.
Потому что за мгновение до ослепительной вспышки умирающей и возрождающейся Системы наши взгляды встретились.
Не имеет значения, что произойдет с этим миром. Потому что пока во Вселенной есть Разум, будет жить и надежда разрушения Предопределенности.
Выбор все-таки существует.
Всегда.
__________________
"И вдруг я увидел, что значу что-то для другого человека и что он счастлив только от того, что я рядом с ним. Такие слова сами по себе звучат очень просто, но когда
вдумаешься в них, начинаешь понимать, как это все бесконечно важно. Это может поднять бурю в душе человека и совершенно преобразить его. Это любовь и все-таки нечто другое. Что-то такое, ради чего стоит жить. Мужчина не может жить ради любви. Но ради другого человека - может."
Эрих Мария Ремарк «Три товарища»
Покроется небо пылинками звезд,
И выгнутся ветки упруго,
Тебя я услышу за тысячу верст,
Мы - эхо,
мы - эхо,
мы - долгое эхо друг друга…
Адрес поста | Один пост | Сообщить модератору | IP: Logged
|
01.06.2005 07:47
