2 Arhan - есть!
с-Shell :
Признание
Я вхожу в узкий коридор, робко освещаемый сорокаваттной лампочкой. В пыльном зеркале на стене разыгрывается причудливая сцена из репертуара театра теней, но, проходя мимо, я смотрю на него равнодушно, безо всякого интереса. Так, наверное, смотрят работники террариума или зоопарка на своих экзотических, но уже порядком надоевших питомцев. Мягко шелестит темно-красный ворсистый ковер, как будто приглашая меня остаться: подожди немного, куда ты спешишь, она никуда от тебя не денется, ты… Но нет, хватит уже медлить. Проглатываю последние сомнения, и, крепко прижав к груди свой собственный страх, подхожу к лестнице.
Я стараюсь шагать как можно медленнее, как будто это поможет мне, как будто это отбросит бегущее на меня событие в далекое заоблачное завтра, как будто четырнадцать скрипящих ступеней расскажут мне, что говорить и что делать. Но этого, естественно, не происходит, и, покорив свой Монблан, я оказываюсь прямо перед ее дверью.
Veni, vidi… Я тянусь к дверной ручке, но серый блестящий металл и эмблема «Mr. Doors» обжигают меня своим холодом и непроницательностью. Что я ей скажу, ну что?? Пустые и надоевшие слова? Нет, конечно, нет. Страстный монолог Ромео? Какой из меня, на хрен, актер… Я закрываю глаза и прислоняюсь к желтой шершавой стене. Хочу повернуться назад, к лестнице, но сам же прерываю себя. «Что ты, - говорю я себе. – Рубикон перейден, последний легионер уже ступил на золотистый песок дальнего берега. Allez, en avant! » Я требую продолжения внутреннего монолога, но мой собеседник, похоже, утратил к нему всякий интерес.
Снова атакую дверь, и снова неудачно. Пальцы на мгновение ложатся на ручку, но потом бессильно соскальзывают вниз. Veni, vidi… «Ты действительно любишь ее?» - вдруг оживает мой внутренний голос. Да, действительно. Уверен? Конечно, уверен. Постой, не спеши с ответом, подумай… Что?! Какое «подумай»?! Ты не понимаешь, о чем говоришь! «Подумай»!.. Об этом невозможно, бессмысленно д у м а т ь, я тебе не Кастанеда… Все, все, молчу. Как хочешь. Оставайся один на один со своей несчастной любовью, рыдай над руинами рассыпавшегося карточного домика! С меня хватит.
Задетый и оскорбленный, мой внутренний собеседник картинно хлопает дверью и уходит в один из темных (даже для меня) уголков моего сознания. А я остаюсь, остаюсь наедине со своей несчастной любовью, простой, как роса на андалузских лугах, как стихи Жака Превера, как возглас «Гребаная мать!» пьяного матроса в грязном портовом городке, и в то же время вмещающей в себя все, абсолютно все – и тоску, и печаль, и заснеженные вершины Альп, и эту знакомую дрожь в коленях, и номера машин, стоящих сейчас в пробке где-нибудь на севере Германии. Я чувствую, как она разрывает меня изнутри, сжимает снаружи, перехватывает мое дыхание и заставляет меня нервно вертеть в руках какую-то бумажку (кажется, это вчерашний билет в кино). Я отчетливо слышу, как она барабанит по стенкам моего сердца (и кто только придумал – поселять наши хрупкие чувства в тесных предсердиях и желудочках?), громко возмущаясь таким долгим заключением. Дрожащими руками я отыскиваю нужный ключ, открываю дверцу клетки – и она вырывается, взлетает, и я взлетаю за ней. Вот мы уже над бледными крышами теряющих свою реальность домов, над паутиной улиц, над грозной пылью старых монументов, над суетой и ложью. Я изо всех сил стараюсь не отстать, и, хотя я понятия не имею, что для этого надо делать, пока мне удается. «Куда мы летим? – спрашиваю я. – К НЕЙ?» «Конечно, к НЕЙ, - моя любовь в некотором замешательстве, но виду не подает. – Куда ж еще…»
Я смотрю вниз, на эту почти совершенную мозаику из машин, дорог и предубеждений, из перепутанных судеб, потерянных мгновений, кинотеатров и больниц. В ней не хватает одного кусочка; я знаю, что должен вернуться. И возвращаюсь – крылья мои вдруг усыхают и рассыпаются, я на миг зависаю в воздухе и, как герой какой-нибудь американской молодежной комедии, падаю, раскидав свое бренное тело по твердому и неумолимому асфальту реальности. Недоперепивший менестрель с расхераченной гитарой и серенадой, застрявшей поперек горла, прямо под окнами своей Инезильи, поливающей chrysanthemes. Моя любовь стоит прямо передо мной и снисходительно посмеивается: «Так бывает с каждым, ты же знаешь…»
Я лезу в карман за сигаретами, но их нет – они остались там, за покоренной лестницей, за тихой темнотой коридора, в заповедной, уже несуществующей территории.
Я
ОТКРЫВАЮ
ДВЕРЬ
И
ВХОЖУ
- Привет, - улыбается мне она, отрывая глаза от лежащего на коленях журнала.

__________________
Смысл жизни известен пока о нем не спрашивают (с) Klayman

инь-ян

и да будет!!!! хоть что-нить.... (c) MechMad Spirit

Адрес поста | Один пост | Сообщить модератору | IP: Logged