Somofly, там все пишут продолжение, а тут один человек пишет целый рассказ!
Этот будет с продилжениями.

Темнота населена неясными приглушёнными звуками. И среди них шёпот - торопливый, срывающийся, лихорадочный, словно бред:
- Я люблю тебя... Боже мой, как я люблю тебя!
- И я... И я тебя люблю, солнышко моё...
- Тише, родненький... Тише, миленький... Тише Меровинген.
- Пускай... Чего теперь бояться?
- Господи! Ну почему так поздно? Где же ты раньше был?
- Я всегда был с тобой, Персефоночка. Ты просто не знала об этом. И я не знал...
- Я люблю тебя... Я так люблю тебя!
Откуда-то стал возникать слабый жёлтый свет. Он выхватывал из кромешной тьмы уродливые каменные стены, стонущих раненых - они лежали по углам узкой пещеры, прорубленной в нагромождении скальных пород.
Кто-то нёс керосиновый фонарь, негромко выкрикивал:
- Санинструктор! Санинструктор! Персефона! Где ты? Там у Смита опять кровотечение. Ты где, Персефона?..
- Пить... Пить... Пить... - стонут из всех углов.
Белеют бинты в слабеньком свете керосинового фонаря.
- Персефона!
- Иду!
Персефона - худенькая, грязная и оборванная. Поднялась с колен, подхватила санитарную сумку, погладила по лицу лежащего Меровингена:
- Полежи, Меровинген. Я скоро вернусь. полежи, любимый...
Меровинген был лётчиком. на нём брюки с одной штаниной. Нога, на которой нет штанины, замотана грязными бинтами с пятнами засохшей крови. Под боком лежит автомат.
Оружие сдесь лежит возле каждого раненного. Все полуголые - жара, душно, пот заливает лицо, разъедает глаза.
- Пить... Пить.... Пить...
Где-то слышался голос:
- Вы должны выйти из подземелья и здаться. За это вам гарантируют жизнь и свободу...
Вернулась Персефона с огарком свечи. Снова опустилась на колени:
- Вот у нас с тобой свет есть... Теперь бы только выжить.
- Нам известно о вас - продолжал голос - Мы знаем, что вы погибаете от жажды и голода, каждый день вас становиться всё меньше; нам известно, из остатков каких воинских частей состоит ваш подземный гарнизон; знаем, кто вами командует...
- не слушай, не слушай... - торопливо зашептала Персефона.
- Я не слушаю. Я смотрю на тебя, Персефоночка моя... Моя Персефоночка...
Кто-то неподалёку прошелестел:
- Водички, глаточек...
- нету пока водички, лапушка, - персефона подскачила к раненному, - Потерпи. Может к ночи... Вчера же удалось, помнишь?
- Не дожить мне до ночи...
- Доживёшь! Мы все доживём. Обязательно!
Голос продолжал:
- мы перекрыли единственный источник воды - колодец у главного входа. За ним установлено наблюдение. ни одному из вас не удастся достать оттуда хотя бы каплю воды...
в глубине пещеры возник шум борьбы, послышались крики:
- Нет! Нет! Нет! Не дам!!! Не смеете!..
- Попался, гад!
- Пустите, не отдам! не отдам! Нет у вас таких прав!
У старика вырвали из рук воду.Из темноты появился Джонни Депп.
- Заначка у гада! - кричали больные - Прятал... Прятал, сволочь!
- Раздать воду раненным, - хрипло сказал Джонни депп, и ушёл в темноту.
- пустите меня!!! - кричал старик и рванулся.
Банка вылетела из рук, упала - вода растеклась по земле, оставив только влажный след.
Старик нагнулся, схватил пустую банку, захохотал и побежал. Он несся по полутёмным подземным коридорам, расталкивая людей, размахивал банкой и не то пел, не то рыдал:
- Широка страна моя родная, много в ней лесов, полей и рек!..
Охранник около входа крикнул "стой!", но старик проскочил мимо него и выбежал на площадку, на краю которой стоял колодец.
Вокруг него лежали трупы. В старика стеляли, он упал, банка покатилась по камням...
Лесли Нильсон - тот, который приказал расстрелять старика, - рассмеялся и одобрительно подмигнул стрелявшим. Огонь прекратился. Лесли Нильсон одел фуражку и пошёлк фургону. голос опять говорил:
- Мы обращаемся к благоразумию ваших командиров - не губите бессмысленно людей. Прекратите сопротивление, прекратите вылазки и атаки, которые ни к чему кроме потерь не приведут...
Нильсон сорвал букетик цветов и потом открыл дверь фургона.
- Пить, сестрица... - хрипел раненый.
- Тс-с... Слышите ребята? Льётся, льётся... - шептал Антонио Бандерас с безумными глазами. - Прячут от нас... Слышите? Вода льётся...
И тут же, совершенно нормальным голосом, в бреду, капризно говорил:
- Мама, ну дайте вы мне чаю! Сколько можно? Жду, жду...
- Пить... Пить... Пить...
И снова Бандерас приподнялся на локте:
- Слышь, браток... Вода льётся... Журчит где-то, ст*рва...
- Точно! - проговорил Меровинген и попытался встать.
Персефона с ужасом поняла,. что это психоз, это галлюцинация сейчас охватит всех. Она бросилась к Меровингену, прижала его к земле всем своим телом, закричала:
- Молчать!!! Всем лежать, не двигаться! Нету никакой воды! Нет её. Нигде она не льётся... Не думайте о ней. О чём хотите думайте, но только не о воде! Потому, что воды нет...
Все затихли. персефона отпустила Меровингена, встала и словно в забытьи повторила:
- Потому, что воды нет... Но я сейчас принесу её вам.
Она вынула из кармана засчёску и зеркальцо. Приладила зеркальце на скальном выступе, туда же прикрепила огарок свечи. Сняла грязную кофту, завязала на поясе и начала расчёсывать свои длинные волосы. Прихорашивалась...
- Персефонка, ты что? Что с тобой?! - раненые с испугом следили за машей. - Персефон, ты кончай! Ты чего удумала?
- Не смей, персефона... - хрипло сказал Меровинген, и держась за стенку, поднялся на ноги. - я тебя никуда не отпущу.
- Не могу, не могу больше, Мровинген... Потерпите, я сейчас вернусь.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...

__________________
Playground school bell rings, again...
Rain clouds come to play, again...
Has no one told you - she's not breathing?
Hello, I'm your mind, giving you someone to talk to...
Hello?..

Адрес поста | Один пост | Сообщить модератору | IP: Logged