"Искатель"
Тупой занудный фанфик. Про космонавтов
«Искатель»
…Из мутного обморочного мрака выплыли какие-то шорохи, красноватый сквозь веки свет тронул зрачки. Одновременно, навалившись тяжестью плоти на сознание, пришло чувство собственного тела.
«Кто я и где?» - спросил он себя и тут же сам себе ответил, испытывая огромное облегчение оттого, что точно это знает – « Я Пол Паркинс, командир межпланетного крейсера «Искатель». 32 года, здоров, не женат. Я на борту своего корабля, и мы, очевидно, только что вышли из гиперпрыжка где-то за Плутоном. Начался процесс выведения экипажа из анабиоза. Сейчас нужно подождать приблизительно пять минут, прежде чем открывать глаза и совершать любые движения. Затем я проведу перекличку, и мы будем ждать доктора»
Мысленно повторив себе все это, капитан Паркинс принялся отсчитывать время, стараясь успокоить нетерпеливо стучавшее сердце. Чувствительность уже полностью вернулась к нему, и он ощущал, как давят на руки и ноги ремни страховки, что привязывают его к койке. Он слышал мерное дыхание остальных членов экипажа – значит, он пришел в себя первым. Как и положено командиру.
«Еще две с половиной минуты» - капитану не терпелось встать и посмотреть в иллюминатор – что там? Он знал, что, скорее всего, там просто черное небо и далекие звезды, как в бесчисленных фильмах и виртуальных симуляциях космоса, что они просмотрели, готовясь к полету. Но одно дело в фильме – и другое, когда космос за стеклом, и везде вокруг, и ты среди звезд. Но пока еще придет доктор, пока он произведет осмотр, пока сделает все необходимое, пока разрешит встать или хотя бы повернуть голову в сторону иллюминатора …целая вечность пройдет. Командир Паркинс подумал, что подобное нетерпение он последний раз испытывал в дальнем забытом детстве. Впрочем, к нему примешивалась и доля страха. Лежащему с закрытыми глазами, пристегнутому к кровати космонавту казалось, что двигатели шумят как-то не так. Да и корабль вибрирует…не в такт, что ли. Скорей бы открыть глаза! Нет ничего хуже, чем лежать вот так, в ожидании и неизвестности. Что бы там ни было, только бы скорее узнать…
Еще минута сорок семь секунд.
«Никто не знает точно, что вас ждет впереди» - он вспомнил последний день перед полетом, круглую просторную комнату в официальном здании при космодроме, трепещущие флаги за окном, белые парадные мундиры коллег, строгие костюмы чиновников, пачки документов на столах и трепещущие пузырьки воздуха в стаканах с минеральной водой – «и никто не может обещать вам, что все вы вернетесь живыми. Если вы вернетесь, то все равно найдете Землю неузнаваемой. Все, кого вы знали, умрут. Взамен вы получите лишь право узнать Истину первыми. Только привилегию заглянуть дальше, чем остальные, понять то, что другим не суждено. Любой из вас может отказаться. Любой из вас имеет право взвесить все за и против и уйти домой. Кто-нибудь передумал?» - говоривший обвел глазами окружающих. Это был представитель компании, построившей звездолет и финансировавшей полет, один из высших руководителей проекта, главный конструктор, знакомый экипажу по процессу обучения и тренировок.
Все молчали. Никто из семерых потенциальных космонавтов, сидевших за столом, не шевельнулся, не опустил глаз.
Теперь этот зал остался за тысячи световых миль…и, должно быть, нет уже ни конструктора, никого из тех специалистов, консультантов, медиков, тренеров, что готовили экипаж к полету, ни чиновников, ни этих флагов у космодрома, да и неизвестно, есть ли еще сам космодром… И Земля уже, наверно, совсем другая. Ведь это только для спящих в анабиозе почти не идет время.
Земля осталась позади навсегда.
Зато впереди – радость познания…
Кто-то громко вздохнул. Кто-то невнятно что-то сказал.
«Три... два…один…» - досчитал капитан и осторожно открыл глаза. Приглушенный свет влился в зрачки. Паркинс видел только потолок медицинского отсека. Тот совершенно не изменился – те же поблескивающие квадратные панели, плоские плафоны ламп, решетки вентиляции…
Командир приоткрыл рот и шевельнул губами. Интересно, за время лежания в анабиозе язык не отказался повиноваться?
- Капитан? – донесся до него еле слышный, тревожный шепот
- Да, Шарль – Паркинс улыбнулся. Шарль Дюпон был самым молодым членом экипажа, и конечно, ему как всегда не хватило терпения дождаться переклички. Впрочем, Пол не собирался наказывать парня – понятно, что ему было не по себе. Попав только из звездной академии на борт корабля, в первый раз в космос, и сразу в такой полет – кто бы не волновался. Услышав голос Паркинса, юноша с облегчением вздохнул.
- Перекличка – с трудом ворочая онемевшим языком, выговорил капитан – Лейла!
- Да – сразу же звучно, с выдохом ответила та. Лейла Абу-Назир была единственной женщиной в экипаже. И единственной женщиной из своей страны, когда-либо летавшей в космос. На родине ее и обожали, и проклинали. Лейлу даже пытались несколько раз убить, только чтобы не дать ей принять участие в полете. Но ее ничто не могло остановить.
- Исида - сан!
- Здесь – штурман Такеши Исида был, как всегда, лаконичен и невозмутим. В его голосе не проскальзывало никаких эмоций, кроме всегдашней ненавязчивой дружелюбности и спокойной готовности к чему бы то ни было. Понять, что на уме у Такеши сейчас, было невозможно. Пол не стал и пытаться.
- Семен Александрович!
- Живой – отозвался навигатор – где наша не пропадала…эх, где там доктор!
Капитан почувствовал, что навигатора гложет такое же нетерпение, как и его собственное, если не больше, и улыбнулся. Семен Александрович Попов был человеком дьявольски любознательным, и в погоне за тайной мог влезть в любое пекло. К тому же, из всех он был наиболее опытным космонавтом - на счету у него было около десятков полетов, шесть выходов в открытый космос, в то время как сам капитан Паркинс покидал Землю лишь в третий раз, не говоря уж об остальных. Правда, этот полет, с его гиперпрыжком и неведомой доселе дальностью, с неизвестностью даже точки прибытия, ставил всех в одинаковые условия абсолютной новизны.
- Харви!
- Да, сэр – техник тяжело дышал, и капитан мимолетно подумал, что перегрузки все-таки сильно отразились на нем из-за возраста - Харви Джонсону было только чуть-чуть за пятьдесят, но его смуглое лицо покрывала густая сеть морщин, черные курчавые волосы там и тут трогала седина. Техник всю жизнь работал в экстремальных условиях, с вредными веществами и излучениями.
- Адам!
- Я - помедлив, ответил Адам Биртович, специалист по электронике и связи – что ж, с пробуждением всех.
На его приветствие разноголосо отозвались. Вежливости и добродушия у Адама было не занимать. Но, что парадоксально, большую часть своего времени он проводил с немой электроникой, пренебрегая ради нее компанией людей. Биртович был фанатом своего дела, как, впрочем, и все на корабле.
- Ну, Шарля я уже слышал – с улыбкой закончил капитан – ждем доктора, он нас освободит.
- От наших цепей – со смешком вставил навигатор – а когда же явится наш эскулап?
- Не знаю – капитан уставился в клетчатый потолок – надеюсь, что скоро. Доктор должен был проснуться за двое суток до нас и приготовить все необходимое.
- А если он не проснулся? – шепотом сказал Шарль – что, если с ним что-то случилось?
- Да ничего с ним не случилось - сказала Лейла своим глубоким грудным голосом – сейчас он придет, вот увидишь.
Интересно, изменился ли доктор Линдт, подумал Паркинс, внутренне соглашаясь с Лейлой, хотя слова Шарля разбудили и в нем струнку тревоги.
Доктор был последним, кого он видел перед погружением в анабиоз. Тот раздал команде какие-то таблетки и воду, после того, как все выпили, затянул их ноги и руки специальными креплениями, предупредил о возможных галлюцинациях и отправился в свой индивидуальный отсек анабиоза.
Интересно, сколько земного времени прошло с того момента?
Очень не хотелось бы, чтобы со спокойным, надежным, интеллигентным и абсолютно незаменимым Доктором что-то случилось. Капитану импонировала его доброжелательная невозмутимость. Почти как у Такеши, но не такая. Спокойствие Исиды брало начало в несгибаемой внутренней силе и безупречной самодисциплине. Невозмутимость доктора Линдта казалась отражением какого-то одному ему известного знания, которым он и рад бы поделиться, да окружающим пока не понять. Впрочем, никакого ореола таинственности вокруг доктора не было. Он был открытым, всегда готовым разъяснять смысл своих действий, терпеливо повторять одно и то же всем, кто хотел знать. Линдт любил повторять, что человек должен, прежде всего, познать себя. И тело, и душу.
Всегдашнее же его спокойствие объединяло и как-то связывало его в глазах капитана с
главным конструктором проекта, хотя ни суть их работы, ни статус не были схожи никоим образом. У австрийца Эриха Мария Ингран, которого на космодроме все звали просто – Герр Конструктор, была та же аура уверенности и душевного равновесия, что и у доктора Линдта. Но если взгляд медика был всегда прям, чист и благожелателен, то у герра Конструктора все время прятались в зрачках озорные хитрые искорки. Доктор как будто не прятал свою тайну, словно говоря - «я знаю что-то, это очень просто, и со временем вы тоже поймете», а глаза Конструктора, напротив, поддразнивали - «я знаю что-то такое особенное, а ты не знаешь. Ох, что я знаю! Самую необыкновенную в мире тайну. Тебе ведь интересно? Нет уж – не скажу ни слова.»
Эрих Мария (когда конструктор произносил свое имя, Полу все время чудилась в его речи насмешка, будто инженер смеялся над собой) мог появиться в тренировочном корпусе в любое время, никто не знал, когда и откуда его ждать. Он возникал, как тень, бесшумно проносился по залам, останавливаясь то тут, то там, задавал вопросы, отчитывал, советовал, давал инструкции, и голос его звучал неизменно ровно и спокойно, но озорные искорки в его глазах, казалось, так и норовили выпрыгнуть наружу и превратиться в десяток солнечных зайчиков. Герр Конструктор был предельно четок в инструкциях, но иногда выражался настолько туманно, что никто не мог понять – что же австриец имел в виду, к чему он сказал то или это? Иногда Ингран невзначай ронял фразы, заставлявшие слушателей задумываться над его словами неделями.
Паркинс чувствовал между ним и доктором Линдтом связь, будто бы они были звеньями одной цепи, представителями какого-то одного рода. Атмосфера спокойного обладания знанием витала везде, где появлялись Конструктор или Доктор – при всей их внешней, возрастной, эмоциональной несхожести. Частицами подобной ауры обладали и некоторые другие работники проекта. Как казалось капитану, к концу подготовки весь космодром, все дела пропитались запахом предзнания, все - космонавты, консультанты, тренера, врачи, техники - прониклись каким-то предчувствием, словно наблюдатели того, как раскрывается некий волшебный ларец с Правдой Истинной, и уже сквозь щелку пробиваются лучики. И не терпится, и страшно – какая она там?
Впрочем, Пол Паркинс не придавал большого значения своим размышлениям. Он приписывал все эти свои предчувствия излишней эмоциональности, которую в себе, особенно с момента назначения капитаном, отнюдь не поощрял.
Когда его назначили командиром год назад, это явилось для него полной неожиданностью. Он ожидал видеть капитаном Такеши Исиду, с его хладнокровием и оперативностью, или Семена Александровича Попова, с его опытом и огромным чувством ответственности за товарищей. Даже Лейлу он считал более способной командовать экипажем, чем себя.
- Как Вы думаете, почему меня выбрали? – спросил он как-то наедине главного конструктора - что во мне такого?
Искорки из глаз австрийца пробежали по нему с ног до головы.
- Интуиция – коротко сказал Эрих Мария, и ушел восвояси.
Интуиция! Пол считал, что интуиция – женские выдумки. Слова Конструктора тогда даже обидели его. Не ответственность, не воля, не ум, не выдержка, не смелость. Интуиция. Что это вообще такое? Немного позже до него дошло, что вот эти его досужие фантазии по поводу связи между разными людьми и вещами, некоторая способность предугадывать ситуацию не логически, а сердцем, и есть интуиция. Впрочем, он все равно не понимал, почему же именно это качество нужно командиру межзвездного корабля прежде всего.
- …ну, где же, в самом деле, доктор? – повторил Шарль – послушайте, что за шум?
Пол прислушался. За дверью что-то шумело, гремело железо.
- Наверно, это доктор Линдт и шумит – произнесла Лейла
- Судя по звуку, там штук десять докторов Линдтов – вставил Харви, и капитан внутренне с ним согласился.
Тут дверь распахнулась, раздалось дребезжание колесиков по полу, звон медицинских пробирок, и голос доктора Линдта
- Ну, вот и я. Проснулись?
- Да - с облегчением выдохнули обитатели медицинского кабинета.
- Простите, я несколько замешкался – угловатое лицо доктора вплыло в поле зрения командира – что ж, в первую очередь я должен заняться Вами, капитан Паркинс
- Здравствуйте, доктор – Пол поглядел в спокойные голубые глаза врача – Вы как-то изменились.
Доктор лишь молча улыбнулся, его пальцы бегали по телу Паркинса, отсоединяя крепления, что-то прощупывая.
- Вы давно проснулись? Связь с Землей есть? Где мы? – командиру не терпелось узнать все, что только можно – когда Вы мне дадите встать?
- Не говорите много – доктор сделал успокаивающий жест – связь…ну как сказать. Потерпите, вы все узнаете.
Он убрал крепления, не дававшие поворачивать голову, и капитан повернулся вправо, к единственному в медицинском отсеке иллюминатору.
Пол Паркинс, командир межзвездного экипажа, почувствовал себя пятилетним ребенком, не обнаружившим под елкой подарка. Он представлял себе этот момент много раз. Представлял черную, бездонную, манящую темноту, и в ней, словно бы подвешенные на невидимых звенящих нитях притяжения – звезды. Совсем такие, какими они видны с Земли, но немного другие, более близкие, осязаемые, небольно колющие лучами, голубые, желтые, красные, белые, и корабль среди них, и люди среди звезд, и запредельная скорость звездолета– воплощенное стремление вперед, к познанию, к правде, и впереди – новые, непознанные миры…
С минуту капитан вглядывался в иллюминатор. Поморгал глазами. Потом уставился на доктора, чуть ли не в панике, снизу вверх умоляюще, и в то же время требовательно, будто это Линдт сотворил панораму за окном, заглядывая в глаза врачу:
- Доктор Линдт…что это такое? А где же звезды? Или у меня все еще галлюцинации?
- Галлюцинации у вас теперь закончились навсегда – негромко сказал доктор, кладя ладонь в перчатке на лоб Пола - а это…-он вздохнул -…отстойник…
Не успел капитан еще и понять смысла сказанного, как в отсеке раздался другой голос:
- Я тоже мечтал когда-то о звездах…но тернии, к сожалению, оказались намного гуще, чем мы когда-то думали.
- Герр Конструктор?? – с изумлением прошептал Паркинс, пытаясь подняться, однако австриец уже сам склонялся над ним
- Боюсь, нам с Вами никогда не полететь к звездам – сказал он – но я надеюсь, хотя бы наши правнуки смогут увидеть их не на картинках. Хотя бы звезду…по имени Солнце, так там пелось, да, Семен Александрович? Конечно, вы все, наверняка, не сразу сможете нас понять…но вы ведь хотели Истину, а не поддельный космос, который, кстати, дальше Плутона у них все равно даже почти не прорисован …
- Что Вы несете? - мозг командира отказывался воспринимать всю ту несуразицу, что говорили доктор и конструктор – что Вы здесь делаете? Вы что, «зайцем» забрались на корабль, Герр Конструктор??
- Скорее, в сложившейся обстановке это вы «зайцы» - улыбнулся тот, и озорные искорки в его глазах заплясали – видите ли, коллега, я не совсем конструктор.
- Сэр, командование на связи – донеслось из-за двери, и человек, которого капитан знал как конструктора Эриха Мария Ингран, быстро вышел, бросив на ходу – я все объясню, когда вернусь. Док, позаботьтесь обо всех.
Потенциальная команда «Искателя» беспокойно шевелилась на койках, перешептываясь.
- Все скоро станет ясно – Линдт надевал стетоскоп, улыбаясь – это не совсем «Искатель»…
Капитан не слушал. Голос человека, позвавшего герра Конструктора из-за двери, вызвал в его памяти заросшую травой площадку перед жилым корпусом в лагере подготовки космонавтов, зеленые от травы саднящие кулаки, тяжелое дыхание, болезненное напряжение в плечах… «Восемьдесят два! Восемьдесят три! Не ленимся, товарищ капитан, подавайте пример!»
- Да, он самый – улыбнулся доктор, прикладывая к груди Пола стетоскоп – вы еще многих старых знакомых встретите.
Капитан Паркинс закрыл глаза. Какой-то заговор, паутина, ловушка…Но эти люди так не похожи на обманщиков. Нет, дело не в них. Есть какой-то больший, тотальный, грандиозный обман…
- Значит, это правда? – донесся до него голос Шарля – те легенды, что ходили про… «реальный мир»?
* * *
Изношенные двигатели «Искателя» ревели. Корабль шел вверх почти по вертикали. Неожиданно напавшие впервые за пятнадцать лет на нейтральной территории сентинелы оставили ему лишь один путь открытым - в небо. Капитан Паркинс, выжимая из двигателя всю скорость, на которую тот был способен, спокойно слушал, как охотники наносят его кораблю одно критическое повреждение за другим.
Входы в каналы, ведущие к Зиону, под надежную защиту пушек и других кораблей, были заблокированы охотниками. Капитан Паркинс передал сообщение о нападении на свой ховеркрафт и отключил радио. Сегодня, выходя в рейс, он чувствовал, что случится что-то подобное. Он был спокоен. Пол считал, что и так зажился на свете. Неделю назад ему исполнилось восемьдесят два года, а он все еще работал.
«Искатель», таща на себе копошащихся сентинелей, упорно несся вверх, к черным химическим тучам.
Капитан был в рубке один.
Первым погиб Шарль Дюпон. Его застрелил сорок четыре года назад агент.
Адам Биртович скончался от полученных ранений во время одного из нападений охотников на «Искатель», тридцать восемь лет назад, тогда же, когда погибли в крушении своего корабля доктор Линдт и человек, которого Паркинс продолжал звать «Герр Конструктор»
Харви Джонсон и Семен Александрович Попов были убиты в битве за Зион тридцать четыре года назад. В той же битве же погибли жена капитана Паркинса и его старший сын.
Такеши Исида через два года после этого пропал без вести во время одной из стычек на границах.
Лейла была до сих пор жива, но ее здоровье уже почти двадцать лет не позволяло ей подняться на борт. Она и ходить-то не могла.
Снизу, с Земли, полыхнула какая-то вспышка, и сентинелы отлепились от корпуса «Искателя», бесформенной тучей полетели вниз. Корабль был свободен. Однако капитан знал, что машины уже сделали свое дело. Механизмы корабля необратимо повреждены. Двигатель будет работать еще три минуты.
«Искатель» пробил слой темных туч и взвился в небо.
По изрезанному глубокими морщинами и шрамами лицу капитана Пола Паркинса катились слезы.
«Простите, что я один успел это увидеть» - мысленно говорил он, не отрывая взгляда от лобового иллюминатора кабины. Он отпустил бесполезный штурвал, откинулся на спинку сиденья, и только смотрел, смотрел, затаив дыхание.
Двигатель умер, корабль будто бы на мгновение замер, его окутала страшная, грозная, прекрасная тишина.
Затем вокруг «Искателя» засвистел воздух. Корабль стремительно понесся вниз, к Земле.
А сверху смотрели яркие, ощетинившиеся колючками пушистых лучей, невозмутимо-прекрасные звезды.
(с) Easter
2005
__________________
Допрыгалась, брунетка? (с) Гоблин
Но кости срастутся.
Будь внимателен, Человек. Не верь и не доверяй. Ты - в Игре.
*unplugged*
Последний раз сообщение редактировалось пользователем Easter 15.09.2005 в 14:21
Адрес поста | Один пост | Сообщить модератору | IP: Logged
13.07.2005 04:53
