http://www.rosbalt.ru/2005/09/19/226861.html
Моника Белуччи: «Нет ничего более итальянского, чем я сама»
Принято считать, что современная киноиндустрия оставляет мало шансов на успешную карьеру женщинам после сорока с детьми на руках. Этими дамами могут восхищаться критики и зрители, но продюсеры редко отдают им главные роли, потому как в Голливуде — культ молодого и стройного тела.
Итальянка Моника Белуччи к внешности относится философски. Год назад она родила дочку Деву, девять месяцев кормила ее грудью, и в своем возрасте — 30 сентября Монике исполняется 41 год — не собирается садиться на послеродовую диету. Тем не менее несовершенства ее форм не отпугнули культового режиссера Терри Гиллиама, снявшего актрису в своем новом фильме “Братья Гримм”. Картина была представлена на Венецианском кинофестивале, где Моника и дала эксклюзивное интервью “МК-Бульвару”.
— Моника, сыграть королеву в сказке — это мечта, ставшая реальностью?
— Не просто королеву, а злую королеву. Она наколдовала себе бессмертие, но, к сожалению, забыла попросить вечную молодость и красоту.
— А какую сказку в детстве вы любили больше всего?
— Возможно, “Спящую красавицу”. Потому что там есть принц. Все женщины в том или ином роде ждут своего принца. Но играть злую королеву было интересно и весело. В жизни мы всегда должны контролировать себя, быть со всеми милыми, вежливыми, обходительными... Поэтому возможность сыграть злого человека очень расслабляет, дает свободу эмоциям.
— Когда вы впервые встретились со своим будущим мужем, Венсаном Касселем, вы поняли, что он ваш принц?
— Нет. Мы встретились, снялись в фильме... Сейчас мы вместе уже десять лет, и у нас есть дочь. Но, знаете, в жизни нормально быть одному. Я думаю, быть с кем-то — это чудо, поэтому я не могу сказать, навсегда мы вместе или нет. Я подозреваю, что противоестественно иметь в жизни одного партнера, потому что, в конце концов, мы все животные. Мы все меняем партнеров. Просто иногда, когда мы это делаем, мы никому не говорим.
— То есть нельзя прожить счастливо с кем-то всю жизнь?
— Тут нет никаких законов. Я думаю, иметь семью — это прекрасно, но все очень индивидуально. Никто не знает, почему одни семьи распадаются, а другие нет, этого секрета еще никто не открыл.
— Каково быть замужем за актером?
— Для меня — хорошо, потому что он может понять меня как никто другой. Но тут нет какого-то секрета. Я очень люблю работать с ним. Мы ведь редко видимся: снимаемся в разных странах, в разных фильмах. И скоро выйдет фильм, где мы сыграли вместе и вовсе не собираемся отказываться от возможности побыть вдвоем чуть больше.
— Некоторое время назад вы вместе с Венсаном снялись в очень жестком фильме “Необратимость”. В одном из эпизодов вас насилуют, эта сцена снята практически на одном плане и длится почти десять минут. Как вы на такое решились?
— Ту самую сцену в туннеле, что всех ужаснула, мы снимали всю ночь. Шесть дублей. И на мне было прекрасное, очень сексуальное платье, — я его выбрала из десятка предложенных, оно было действительно прекрасно. Но до сих пор я на него не могу смотреть. Это со стороны кажется, что это страшный, невыносимый фильм. Для меня как актрисы это был невероятный опыт, в основном благодаря режиссеру Гаспару Ноэ. Там было что играть. Но, конечно, я не буду утверждать, что это была легкая работа. Фильм был очень болезненным. Но мне нравится рисковать — как в “Необратимости”, в “Страстях Христовых”.
— Вы стали очень известны, сыграв Марию Магдалину в фильме Мела Гибсона “Страсти Христовы”. Что вы думаете обо всех дискуссиях и спорах по поводу картины?
— Когда мы делали этот фильм, никто не верил в его успех. Все говорили, что он провалится в прокате, но я очень хотела сыграть Марию Магдалину. Для меня это классический персонаж. Я думаю, Мел Гибсон сделал очень хорошую работу. Фильм, конечно, спорный, жестокий и, может, даже опасный, но в то же время честный. Жизнь Иисуса была жестокой, фильм не мог быть другим. Но я не католичка, так что у меня нет своего мнения по поводу интерпретации Мела.
— Но вы родились католичкой.
— Да, но я не религиозна. Я уверена, что после смерти ничего нет.
— Да, это действительно нехристианская точка зрения.
— Я воспитывалась в католичестве, но я агностик: я не могу говорить о вещах, которые не могу объяснить. Я верю в силу энергии, уважаю людей, уважаю жизнь, но, когда я умру, все будет кончено.
— Может, вы совершили какой-то тяжкий грех, который заставил вас отказаться от веры?
— Разумеется, у меня много грехов. Но я хочу сказать, что по-своему я верю в Бога, но при этом не понимаю, зачем ходить в церковь. Бог — тут (обводит комнату рукой), а не там (показывает наверх).
— А что вы думаете по поводу нового Папы?
— Я уважаю его, уверена, он очень умный и образованный, но для меня Папа просто человек. Я не верю в человека, который олицетворяет Бога на земле. Он просто мужчина. Я не против религии, а против того, как мы используем ее в политических целях. Мне интересна философия, стоящая за религией.
— Будучи одной из самых красивых женщин в мире, вы хотели бы попросить себе вечную молодость?
— Невозможно всегда оставаться молодой и красивой. Конечно, мне хотелось бы прожить лет пятьсот, встречаться с друзьями, пить кофе, делать всякие глупости. Если бы я могла, то жила бы вечно. Мы все хотим быть молодыми, красивыми и здоровыми. Но это невозможно. Жизнь идет, ты становишься старше, и с этим приходится мириться. И это единственная возможность оставаться счастливой. Поэтому я предпочитаю думать, что молодость — лишь биологический период жизни, связанный с определенными годами. И “Братья Гримм” — идеальный фильм для всех нас, потому что он снимает все покровы с человека, развенчивает наше тщеславие. В некотором роде мы все жертвы тщеславия, а в Голливуде это очень большая проблема. У нас, в Европе, много актрис в возрасте от 45 до 60 лет, которые продолжают работать, сниматься: Катрин Денев, Изабель Аджани, Шарлотта Рэмплинг, Изабель Юппер... Голливудская одержимость молодостью и внешностью ко мне не относится.
— Но вы снимаетесь в голливудских фильмах. В США не хотели бы переехать?
— Я европейская актриса, и для меня важно оставаться в Европе. Я не живу в Америке. Я приезжаю туда, только когда мне надо дать интервью или сняться. И все. Мне хочется оставить так, как есть. Хотя, конечно, в США столько денег, что там можно снимать блокбастеры типа “Матрицы”. Никто в Европе таких фильмов не делает.
— Многие актрисы в Голливуде делают себе пластические операции. Вы не думали об этом?
— Посмотрим, что будет в будущем. Когда я вижу женщин с морщинами, я думаю: “О, она молодец!” Я люблю людей, которые, становясь старше, остаются сильными, всех этих интеллигентных старых леди, которые, несмотря на возраст, продолжают оставаться шикарными женщинами. Это очень красиво. Но я не знаю, какой буду я, когда буду стареть, не знаю, как буду себя чувствовать.
— Вы можете сказать, что красота — это сила?
— Да, это правда, но только если ты знаешь, как ей пользоваться. Это то же самое, что иметь “Феррари”: если не умеешь ездить, она тебе ни к чему.
— Как красотой пользуетесь вы?
— У меня нет правил. Но, когда ты красива, жизнь не становится легче. Совершенно не значит, что тебя больше любят, если ты красив.
— Когда вы просыпаетесь утром и смотрите на себя в зеркало, вы считаете себя красивой?
— Нет. Особенно с прошлого года. Из-за ребенка у меня не получалось высыпаться, и я вставала с черными кругами под глазами. Но я не жалуюсь. Потому что ребенок для меня самое главное в жизни. Он моя опора. Хотя, конечно, у всех женщин по-разному. У меня много друзей, у которых нет детей, но они очень счастливы. Что касается меня, то мне действительно все это было очень нужно: беременность, роды, кормление грудью. Это правда очень здорово — кормить грудью.
— Вы до сих пор кормите свою дочь Деву грудью?
— Уже нет. Но я кормила ее девять месяцев. Что тут сказать: я итальянская мама. А они хуже еврейских мам. (Смеется.)
— У вас не было послеродовой депрессии?
— Нет. Я хотела забеременеть, хотела родить ребенка и была счастлива, даже когда очень уставала. Я до сих пор немного толстовата, и мне надо сбросить лишний вес. Но, если честно, меня это не очень волнует. Я слишком ленива, чтобы как-то специально заниматься фигурой, я люблю поесть и вовсе не худышка. Мне кажется, что свое тело надо уважать. Нужно любить себя таким, какой ты есть.
— Вы, как и Деми Мур, не постеснялись сняться беременной для обложки “Vanity Fair”.
— Поверьте, это не от желания шокировать. Тогда в Италии была целая кампания против искусственного оплодотворения. Велась совершенно ужасная политическая дискуссия. Богатые женщины могут уехать за границу, заплатить деньги и благодаря процедуре искусственного оплодотворения родить ребенка. Но многим это недоступно. Однако в Италии говорили, что “дети из пробирки” — это грех. Нужно ходить в церковь и молиться. Но ведь так проблему не решить. И мне хотелось как-то изменить ситуацию, показать, что беременность прекрасна.
— Каково быть звездой?
— Я не звезда. Я просто человек.
— Хорошо. Каково быть известным человеком с актерскими способностями?
— У меня потрясающая жизнь. Я много путешествую по миру. Я работаю в Италии, Франции, Америке с хорошим талантливыми людьми, соприкасаюсь с разными культурами, языками. Много чего узнаю, и мне это очень интересно.
— На скольких языках вы говорите?
— На трех: итальянском, французском и английском.
— А на каком языке вы мечтаете?
— Не знаю, трудно сказать. Когда я долгое время нахожусь во Франции, я думаю по-французски, а когда в Италии, мечтаю на итальянском, а в США все интервью даю на английском.
— С дочерью вы говорите на итальянском?
— Да, конечно. Но ей, наверное, трудно, потому что я с ней говорю на итальянском, ее отец — на французском, а моя помощница — американка — на английском.
— Как вы отнесетесь к тому, если она станет актрисой?
— Почему нет? Я не имею ничего против, это великолепная работа.
— Какой совет вы ей дадите?
— Совет? Не знаю. Я просто хочу быть рядом с ней, все рассказать и объяснить. Но, конечно, ей надо будет самостоятельно набираться опыта. Можно сказать очень много вещей, но, чтобы выжить, надо все испытать и понять самому. Слов тут недостаточно.
— У вас есть какой-нибудь карманный талисман, который вы берете с собой, когда путешествуете?
— Нет, только кредитные карты и паспорт. У меня нет вещей, к которым я привязана. Мне бы хотелось ездить везде вместе с дочерью, но это не всегда возможно.
— Но, может, что-то итальянское?
— Нет, только себя. Нет ничего более итальянского, чем я сама.
__________________
Ну и морда у меня, Шарапов.
Статус: мировое зло видел Юшу
"V" значит Вендетта - сайт, всего лишь сайт.
"V" значит Вендетта Forum - форум всего лишь сайта.
Ubi homines sunt modi sunt
Адрес поста | Один пост | Сообщить модератору | IP: Logged
13.05.2005 02:51
